«12 февр. 19…
Уважаемые господа!
Касательно вашего письма о моем январском чеке. Я подписал этот чек сам и полностью получил деньги. Если бы чек до меня не дошел, я, разумеется, тотчас известил бы вас об этом.
Высылаю вам образец моей подписи, как вы просили.
Искренне ваш,
Г. Ричард Гринлиф».
Прежде чем подписать это письмо и бланк, Том несколько раз расписался на обратной стороне конверта трастовой компании. Потом написал такое же письмо в неаполитанский банк и пообещал зайти к ним через несколько дней и еще раз расписаться, чтобы у них был образец его подписи. На обоих конвертах он написал: «Urgentissimo», потом спустился вниз, купил марки и отправил письма.
Затем он вышел прогуляться. Желание поехать на Капри исчезло. Было пятнадцать минут пятого. Он бесцельно брел по улице. Наконец остановился перед антикварным магазином и несколько минут рассматривал мрачную картину маслом, на которой были изображены двое бородатых святых, спускавшихся по темному холму при свете луны. Он вошел в магазин и, не торгуясь, купил ее за ту цену, которую назвал продавец. Картина даже не была вставлена в рамку, и он, свернув полотно в рулон, понес его в гостиницу.
«83-й полицейский участок.
Рим.
14 февр. 19…
Глубокоуважаемый синьор Гринлиф!
Срочно просим Вас приехать в Рим, чтобы ответить на несколько важных вопросов, касающихся Томаса Рипли. Ваше присутствие крайне желательно и окажет нам большую помощь в расследовании.
Ваша неявка в течение недели вынудит нас принять меры, которые будут неприятны как для нас, так и для Вас.
С искренним уважением,
капитан Энрико Фаррара».
Значит, они все еще ищут Тома. Но может, что-то сдвинулось в деле Майлза, подумал Том. Итальянцы не стали бы обращаться к американцу в таком тоне. В последней фразе звучит явная угроза. И о поддельном чеке они, конечно же, знают.
Не выпуская письма из рук, Том беспомощно осмотрелся. Он увидел себя в зеркале: уголки рта опущены, в глазах застыли беспокойство и страх. Всем своим видом он выражал тревогу и испуг, а поскольку выражение тревоги на его лице появилось помимо его воли, ему сделалось вдруг страшно вдвойне. Он сложил письмо и спрятал его в карман, потом вынул из кармана и разорвал на мелкие кусочки.
Он начал быстро собираться, схватил висевшие в ванной халат и пижаму, бросил туалетные принадлежности в кожаный несессер с инициалами Дикки, который Мардж подарила ему на Рождество. Но вдруг остановился. Прежде всего необходимо избавиться от вещей Дикки, от всех до единой. Здесь? Сейчас? Или лучше выбросить за борт по дороге в Неаполь?