— Все равно ты у меня тут всего-навсего еще один день, — заявляет он, и в его голосе столько горечи. — Так какое это имеет значение?
— Это имеет значение для меня, — и потому что не могу доверять ему, я прикрываю свое тело покрывалами, забираясь под них с головой, словно ребенок, пока не скрываю от него всю себя. — Оставь меня одну, пожалуйста. Не хочу тебя видеть. Я не могу доверять тебе.
Руари издает еще один звероподобный яростный рев, после чего я слышу, как он вихрем вылетает из моей комнаты, когтями щелкая об каменный пол.
Уиллоу
Следующий день проходит практически так же, как и предыдущие, но теперь, более чем когда-либо, я осознаю, что время ускользает. С окончанием осени погода — прохладная и бодрящая от сильных ветров — стала чрезвычайно холодной. Я открываю окно и накрываюсь покрывалом, чтобы посидеть возле него, но это не очень удобно. День проходит бесконечно медленно, и я ничего не могу с собой поделать, кроме как думать о каждом часе, который ускользает. О каждой минуте.
О Руари, который не появляется.
И лишь когда я забираюсь в свою постель и поправляю свои двойные повязки для глаз, я задаюсь вопросом, придет ли он еще ко мне. Не отказался ли он от меня?
Неужели он подумал, что, когда я попросила его уйти, я имела в виду — навсегда?
Неужели он подумал, что меня он уже не интересует?
Он, конечно, испортил момент, но я от него не отказывалась. Мне по-прежнему хочется разрушить это проклятие. И я по-прежнему хочу его.
У меня уже мозг закипает от того, что пытаюсь додуматься до какого-нибудь скрытого смысла в наставлениях Леты. Тут есть что-то еще, что я упускаю? Но ее наставления были самыми простейшими, и если я буду их выполнять, по истечении этих трех дней проклятие будет снято.
«Нельзя смотреть на что-либо, что является частью его проклятия».
«Нельзя объяснять ему, в чем дело».
«Нельзя позволять ему проливать свое семя внутри меня».
Хотя, заключительная часть все еще вгоняет меня в краску. Вот только мы так ни разу и не добрались до того, чтобы он занялся со мной любовью. Все идет не так, как я надеялась, тем более ничего не получится, если он снова и снова будет бросать меня в полном одиночестве. Из-за моей повязки для глаз он чувствует себя глубоко оскорбленным, но мне же нельзя ее снимать. А из-за того, что у меня завязаны глаза, я не могу отправиться искать его.
Что же сделать?
— Руари? — зову я его. Никто не отвечает, даже тогда, когда еще пару раз я себя ласкаю, выкрикивая его имя. Он больше не приходит. В полном расстройстве я надеваю ночную рубашку и нащупываю пару туфель.