Он вышел на берег, снял рыбу с крючка и вернул ее в реку.
— Я выпускаю обратно все, что поймаю, мне важна не рыба, а рыбная ловля, — объяснил он.
Я-то до этого момента был уверен, что рыбаки ездят на рыбалку только затем, чтобы вернуться с полным садком.
— Ну вот, видел? Теперь попробуй. Спустись метров на пятьдесят вниз по течению, там примерно такая же глубина как и здесь, и забрасывай. Нужно терпение. Удача новичков любит, а кроме того, я тебе уже говорил, сейчас как раз такое время года, когда поймать рыбу легче, чем летом: от жары уровень воды падает и еды у нее вдоволь. Бери вторую удочку, она легкая, удобно будет замахиваться, тебе почти не придется делать усилие.
Чего я только за свою жизнь ни передумал, и продолжаю делать это до сих пор, но мне и в голову не могло бы прийти, что я когда-нибудь буду стоять на берегу горной реки, сопротивляясь ее течению, и забрасывать в воду леску с крючком на конце. У человека существует миллион способов прожить один день своей жизни, это был мой миллионный способ. Но все равно я вошел в реку на четыре-пять метров от берега, и когда вода дошла мне до середины бедер, отмотал леску и забросил ее так же, как это делал Мирослав. Сначала дело шло плохо, но с каждой новой попыткой получалось все ловчее, и вдруг приманка, которую Мирослав называл «нимфа», прицепленная к концу лески, улетела довольно далеко от меня и шлепнулась в воду. Поплавок передвигался по поверхности воды очень быстро, а когда течение увлекло его куда-то совсем вправо, я его вытащил и снова забросил. И посмотрел на Мирослава. Он, в нескольких десятках метров от меня, снимал с крючка еще одну только что пойманную рыбу.
— Забрасывай, забрасывай! — крикнул он мне. — Рыба так и снует, наверняка что-нибудь поймаешь.
И я продолжил забрасывать. В какой-то момент, когда мои движения стали почти механическими — забросить, дать течению натянуть леску, вытащить, снова забросить, — я вдруг обнаружил, что человек, стоящий над водой, начинает думать иначе, чем в любом другом месте и ситуации, ну, например, чем сидя у себя в комнате. Рядом с текущей водой мысль сначала тоже растекается, а потом вдруг разом сгущается, ты осознаешь самого себя полностью, до мельчайшей частички своей души, слышишь собственное сердце. Хм, подумал я, тут, должно быть, есть какая-то магия, над водой жизнь словно замирает, и ты вдруг видишь ее всю, целиком, во всех подробностях. А ведь живешь годы и годы, чего только ни перевидишь и ни передумаешь, наглядишься на чужие смерти и все чаще начинаешь думать о собственной, столько всего с тобой наслучается, что перестаешь управлять своими воспоминаниями, они посещают тебя по собственному желанию, когда захотят, и исчезают потом куда-то, куда им самим вздумается, и ты понимаешь, что в конце концов тебе и сказать нечего. Мудрость остается на дне реки, как золото на дне сита у золотоискателя над ручьем…