Тузик подбежал ко мне и прилег на бок, вытянув лапы, как и я, в направлении возвышенности. Зажмурился, словно намереваясь заснуть.
С того конца плоскогорья, где исчезала грунтовая дорога, нас осветил последний оранжевый луч солнца. И был он похож на безмолвный привет.
Я опустил засученные рукава толстой рубашки и прилег, подложив под голову руку.
— Только на минутку, — произнес вслух.
И тут же задремал.
Через пару минут проснулся. Показалось, будто ноги немного отошли. Да и в голове как-то прояснилось.
— Пошли! — командую собаке.
И встаю. Тузик послушно встает вслед за мной.
Собираю снаряжение и решительно направляюсь к ущелью.
— Если через полчаса, — добавляю, в то время как отчаявшаяся псина с недоумением смотрит на меня, — не доберемся до шоссе на Валево, то, считай, мы пропали.
Так что выбирать не приходится. Опираясь на посох и корзину, сползаю по крутому склону, и на каждом более-менее ровном местечке без камней делаю широкие шаги. Скольжу по траве и валюсь на бок, падаю на задницу и лечу на ней, как на санках. При этом рассыпаю свои грибы, но тут же старательно собираю и возвращаю их в корзину.
Встречаются на пути и серьезные препятствия. Большие деревья, толстые сломанные ветки, высокая сухая трава, под которой прячутся ямы и промоины, огромные скалы, склон градусов в пятьдесят — всё препятствует моему продвижению. Но я, не колеблясь, преодолеваю все, не оставляя себе времени на размышления. Принимаю к действию первое, что приходит в голову, и просто спускаюсь в избранном направлении.
У меня исцарапаны лицо и руки, и одежда моя все больше страдает. Куртку я давно набросил на спину, завязав на груди рукава, так что не мог определить, насколько она пострадала. Брюки на коленях и на заду в дырах, а вязаный жилет местах в трех порвался. Ботинки, остающиеся, как это ни странно, все еще в исправном состоянии, вместе с одеждой беспощадно заляпаны грязью. Но я не обращаю на это внимания и продолжаю рваться сквозь непроходимые заросли. И только взгляд мой не отрывается от того места, где нас ждет спасение.
На гору все ощутимее опускается мрак, и сердце мое замирает в страхе. Крепчает и горный октябрьский холодок, но я, вспотев, не замечаю его. И мучает меня только один вопрос: сколько еще осталось? Успею ли я?
Кое-как скатываюсь на дно ущелья. И опять на моем пути встает какая-то река. Прыгая шустрым козлом и соскальзывая время от времени в воду, не раздумывая, пересекаю ее. Теперь спасительный отрезок шоссе где-то высоко надо мной, и я не вижу его из-за помрачневшего уже леса. Но все-таки до него отсюда не больше ста метров, и я больше не могу промахнуться.