Изгибая шею двумя дугами, назад и вперед, лебедь говорит, что он погружен в глубокое раздумье и не хочет, чтобы его беспокоили. Закинутая назад шея означает, что он отдыхает. Прекрасная выправка с вытянутой прямой шеей показывает, что он очень доволен, готов подключиться к компании, а также свидетельствует о желании поухаживать за дамой.
Лирически тихая птица словно проводит жизнь в глубоких раздумьях и мечтах. Она приходит в этот мир в тишине, безгласно, а смерть встречает предсмертным криком, которым, вероятно, сообщает о некой неизвестной и не испытанной нами мутации энергии. Мы, в силу своей безграмотности, называем это лебединой песней.
Птенец лебедя начинает самостоятельно плавать через час после того как вылупится, а на третий день уже приобретает загадочное чувство дистанции, выпрямляет шею… А как у них устроена семейная жизнь! Но об этом я вам расскажу позже.
Добавлю только одно — в старинной финской песне «Валгалла» есть такой стих: «Кто убьет лебедя, тот умрет в муках». Я верю этому. Правда, на самом деле верю. И потому жду, когда смерть найдет убийцу или убийц этих сорока семи лебедей. Я напомнил этот стих людям из Орнитологического института и других соответствующих учреждений, подчеркнув при этом, что старинные песни слагались на основе жизненного опыта. Конечно, последовали кивки головами в знак согласия, сопровождаемые все теми же улыбочками, в этом случае недвусмысленно оскорбительными.
Но ничего, я продолжаю ждать. Пусть они толкуют мою твердую решимость продолжить следствие, как им вздумается. Пусть я в чьих-то глазах буду чудаком-психопатом, пусть думают, что у меня совсем крыша поехала и что мне лечиться пора, меня это не волнует. Я во что бы то ни стало добьюсь правды. Если их поубивал один человек, то вытащу из него, зачем он это сделал. Если он сумасшедший, то его в психушку поместят, а я буду знать, что остатки стаи в безопасности. Если речь идет о группе, то всех ее членов надо вычислить и убедиться в том, что речь идет об организованном экологическом терроризме. Если это случайное отравление кормом, надо выяснить, где этот корм закупили, чем он отравлен и кто в этом виновен. Я не могу смириться и не смирюсь, пока не узнаю причины смертельного насилия, того, что именно произошло в то утро.
В то страшное утро я увидел смерть в самом жестоком ее проявлении. Тогда я понял, что в ней нет ни капельки от поэзии, она так беспардонно примитивна. Я это утро никогда не забуду. Не знаю, что должно случиться в моей жизни, чтобы из моего сознания исчезла та пустота, которая возникла, когда я узнал об этом, и чтобы затянулась рана в моей душе, появившаяся, когда я увидел на экране телевизора мертвых птиц. Этот зловещий туман, эта зашифрованная рукопись смерти и ее неизгладимая печать на телах мертвых птиц, эта горечь ужаснувшихся людей — все это нелегко стереть из памяти. Страшное известие о том, что безжизненные тела сорока семи лебедей с утра призрачно колышутся на глади городского озера, угрожающе прозвучало на фоне весенней дымки как знаковое, апокалипсическое предупреждение. Рваные серые клочья тумана парили над озером как зловонное дыхание неизвестной кровожадной твари. Я представил себе этого монстра, который, словно в сказке Андерсена, перед самым рассветом внезапно появляется из-под воды, яростно изрыгая ядовитое дыхание, убивающее спящих лебедей, и вновь погружается в озеро, оставляя после себя мертвую пустыню.