– Братик, – досадливо молвила принцесса, потянувшись за рубашкой, – тебе никогда не говорили, что без приглашения входить нехорошо?
Алья, так и сжимая жемчужину в кулаке, оторопело смотрел, как сестра набрасывает тонкую ткань на голое тело. Перевёл взгляд на Лу: тот вскочил, чтобы поклониться, – и, прижимая штаны к причинному месту, смотрел исподлобья, со странной смесью достоинства и смущения. Но не на Повелителя, а на Лода, застывшего в дверях.
Колдун смотрел на принцессу, медленно поднимавшуюся с пола, и лицо его не выражало ровным счётом ничего.
– Как всё это не вовремя, – Морти вздохнула. – Я хотела придержать известие, пока светлые не… явно не тот момент, когда надо тебя расстраивать, отвлекать подобной ерундой… что ж, как вышло, так вышло. – Застёгивая одну пуговицу за другой, она шагнула вперёд, глядя только на колдуна. – Прости, Лод. Я давно это поняла, давно собиралась сказать тебе. Но ты сам должен понимать, почему я молчала.
– Молчала о чём?
Вопрос задал Алья. Лод так и не произнёс ни слова.
Ледяной тон Повелителя дроу не предвещал ничего хорошего, однако Морти он явно не испугал.
– Что эти отношения… наши отношения… пора заканчивать. – Она оправила полы рубашки, спустившиеся до середины бедра; дрожь в её пальцах была почти незаметной. Вновь подняла глаза на Лода. – Это были чудесные годы, и я благодарна тебе за них. Но то была первая любовь, детская любовь, а мы давно уже повзрослели… и в какой-то момент чувство ушло. Пусть я и не сразу это поняла.
Колдун продолжал молчать. И, пройдя мимо брата, Морти взяла Лода за руки – мягким, извиняющимся жестом.
– Прости. Я не хотела причинять тебе боль, но я выросла и разглядела, как чудесен тот, кто станет моим мужем. Я полюбила его и счастлива, что полюбила. Не каждому выпадает подобное счастье, выйти замуж за того, кто тебе действительно мил. Не нуждаться в хальдсе. – Она улыбнулась робко, почти заискивающе. – Ты ведь сможешь разделить мою радость, Лод? Не будучи больше моим хальдсом, останешься моим другом? Будешь рядом со мной, как был всегда?
Никто бы не разглядел отчаяния в её глазах. Никто, кроме того, в чьи глаза она смотрела. А Лод так ничего и не ответил. Лишь, склонив голову, прижался губами к её лбу: долгим, очень долгим поцелуем. Нежным.
Прощальным.
Затем она разжала пальцы, его ладони выскользнули из её ладоней – и Лод ушёл, не оглядываясь, оставляя позади троих дроу, провожавших взглядами его спину.
– Смотрю, вы достали жемчужины, – повернувшись к брату, Морти улыбнулась. – Даже не сомневалась.
Алья тоже повернулся к ней. Дыша тяжело и яростно, с холодным прищуром, с расширенными ноздрями, с губами, сжавшимися в нитку.