Давай, Белоснежка. Ты ничего не теряешь. Если ты не готова оставить всё это, твой шаг закончится не у колонны Казанского, а на этой же зелёной травке этого же островка. Только и всего.
Я сжала кулаки.
Я напрягла мышцы, готовясь оторвать ногу от земли.
И не смогла.
Навсегда…
…давай. Давай! Ну же, тряпка! Собираешься всю свою недолгую жизнь коротать в мирке, полном распрей, грязи и крови, вдали от цивилизации и всех её благ? Выберешь мужчину, которому ты не нужна, компашку нелюдей, которые прекрасно обойдутся без тебя, и какую-то псину? Выберешь чудеса, на которые сможешь любоваться только со стороны, и магию, которой у тебя всё равно нет? Выберешь мифическую роль серого кардинала, на которую так мало шансов, полную риска, политики и неоднозначных решений – вместо гарантии тихой и сытой жизни в работе с твоими любимыми прогами, цифрами, кодом и железом?
Давай…
Мгновения растягивались в бесконечность. Ногти до боли вонзались в кожу.
…давай…
Я смотрела на дверь в зимний Питер, ждавший меня. На дверь домой.
Потом всё же оторвала ногу от бархатной зелени густой травы.
Всего один шаг. Всего один шанс. Всего один выбор.
Всего один.
Всего…
…ДАВАЙ.
Я зажмурилась.
И, отшатнувшись от прорехи, рухнула на траву. Упав на колени, зажав рот рукой – в судорожной попытке не рассмеяться.
Прикусила костяшку указательного пальца, считая степени девятки – в судорожной попытке не зарыдать.
За свою слабость. За плевок на свою гордость. За то, что в последний миг порушила всю игру, которую так тщательно выстраивала. За то, что даже не попыталась вернуться к тому, к чему хотела вернуться, за то, что не смогла отказаться от всего, к чему так быстро, так бессмысленно привязалась.
Когда я открыла глаза, прореха уже исчезла. Оставив мне любоваться мраморными развалинами трёхсотлетней давности – и отчаяние, заставившее вновь зажмуриться.
Прощай, дом, милый дом. Прощай, Сашка. Прощай, Дэвид.
Прости, что твоя мама оказалась слабовольной, сентиментальной, безнадёжной кретинкой…
Но истерика, готовая прорваться слезами или хохотом, растворилась в удивлении: в тот момент, когда тёплые руки заставили меня уткнуться носом в чужое плечо, пахнущее снегом, книгами и полынью.
– Прости, – шёпот Лода согрел кожу на виске. – Прости, что заставил тебя пройти через это.
Он обнимал меня, опустившись на колени рядом со мной, и я моргнула, пытаясь понять, что происходит.
Заставил? Пройти? О чём он?
Зачем?..
– Идём, Сноуи. – Подхватив меня на руки, Лод встал. – Пора домой.
Я не сопротивлялась. И ничего не сказала. Лишь обвила его шею руками, держась крепче.