– Болтун ты, Кроук. – Стоя в окружении дроу, которых бессилье лишь разгневало больше, призрачная Сусликова взглядом нашла кого-то в толпе светлых. Презрительно сморщилась. – А говорил, эта штука не лечится… ладно, хоть посмотрела, как она работает.
И, повернув голову, встретилась глазами со мной.
– Да ты щас никак заплачешь, Белоснежка! – Сусликова театрально всплеснула руками. – Я-то думала, ты мне спасибо скажешь! Эта фифа с твоим хахалем так мило чирикала… а, к слову, о твоём хахале. Ты ведь хочешь его ещё когда-нибудь увидеть?
Ненависть сбила дыхание, глодая лёгкие холодным огнём.
– Что ты с ним сделала?
Хотелось кричать, но я сама удивилась, насколько тихим вышел мой голос.
– Ну, сейчас он рядом со мной. – Сусликова – настоящая Сусликова, где-то там, далеко от своей проекции, повторявшей каждый её жест – поглядела влево и вниз, на то, чего я видеть не могла. – Лежит, красивенький такой… у тебя неплохой вкус, да. И почти не пострадал. Если мне не веришь, можешь потом в зеркальце посмотреть. Правда, надо было сделать так, чтоб он не колданул ненароком, когда очнётся, а у меня нет таких крутых антимагических цацек, как у вас… пришлось сломать ему руки. – Сусликова насмешливо улыбнулась тому, что увидела в моём лице. – Да чего ты так бесишься! Не шею же, в конце концов. Пока.
Я смотрела в зелёное сияние её ведьмовских глаз, пока душу испепеляла ледяная преисподняя, вдруг разверзшаяся внутри.
Я убью тебя, тварь. Убью.
Убьюубьюубью…
– Верни его, Сусликова. Сейчас же. По-хорошему прошу.
Я сказала это очень, очень спокойно. И очень, очень тихо.
Я не дам ей услышать мой крик.
– И что тогда? – Сусликова расхохоталась. – Милостиво сохранишь мне жизнь?
– Нет. Постараюсь сделать так, чтобы твоя смерть была быстрой и почти безболезненной.
Да. Я знала, что прощение – правильно, что прощение – сила. Но я никогда не утверждала, что ямогу простить. Особенно того, кто ясно дал понять: прощение – не для него.
Того, кто только что заставил весь мой запас доброты сгореть в пламени моего персонального ада.
– Как страшно, – Сусликова фыркнула. – В общем, меняю твоего хахаля на тебя. Дарю полсуток на раздумье, может, гонору поубавится… Придёшь завтра в полдень в тот замок, где была резня восемнадцать лет назад – отпущу его. Туда, где я его держу, демонам вашим не пролезть, а я ещё свою защиту добавила. Волшебное колечко у него с шеи я на всякий пожарный выбросила, с пальца стянуть не смогла… ну ничего, со сломанными руками особо не развернёшься. И из этой гексаграммы всё равно не убежишь. А если б вы могли его вернуть, уже вернули бы. – Она вновь снисходительно покосилась на что-то у своих ног. – Я с него глаз не спущу, так что самим вам его никак не вытащить. Если замечу, что пытаетесь окружить замок или внутрь пролезть, убью. Тут же. А сама улечу, мне это раз плюнуть.