– Вот теперь и я вижу, – серьезно сказал он. – На ширину мизинца рост есть. Хорошая смесь – рыбий жир с ракушками. Дед Шрон дурного не посоветует. Ну-ка, Хол, дай я тебя на руках взвешу. Вырос! Ты определенно вырос.
Недомерок запищал от восторга: он знал, что Ларна не лжет даже ради похвалы. Сбежал обратно на плечо Малька. Приготовился, высоко выдвинув стебли глаз.
– Хорошее время. Люди сонные, да. Караул ушёл, страфы устали, да. Можно выступать.
Часто повторять «да», особенно в конце фразы, Хол выучился, само собой, у Шрома, которому подражал во всём. Малек зевнул, плотнее подтянул пояс и зашагал по густой мокрой траве. Еще недавно, в начале весны, он был рабом и сидел под бортом на галере, ожидая побоев и не надеясь на сытный обед. Теперь носит сапоги из наилучшей непромокаемой кожи. Его куртка добротна, а на поясе висит нож приличной длины. Странно порой меняется всё – в один день. Оглянешься, попробуешь понять – и голова закружится…
Из подлеска впереди метнулись тени, страфы заклокотали и стихли: люди Ларны сняли ближний караул. Чуть дальше и в стороне хрустнула ветка. Там второй караул, нанесённый на план глазастым Холом. Вот и третий убран: есть условный знак. Ларна шел, не таясь, но мягкие его сапоги привычно не давали и малого шума. Бывший выродёр чуть щурился, пряча веселье. Он ещё месяц назад признался: сковырнуть шаара гораздо интереснее, чем отравить выра. И счёт к шаару иной, и прелесть работы – в её блеске и точности.
– Знак? – азартно пискнул Хол.
– Рано, – усмехнулся в усы Ларна.
Усы он себе отрастил замечательные. Бороду сбрил, волосы на голове обрезал короче некуда – а усы сохранил, сплёл в две длинные косицы и украсил золотыми знаками рода ар-Бахта, подтверждая своё согласие быть рядом со Шромом «теперь и всегда, пока дышится», так он сам это определил. Выры на усатого выродера смотрели косо, но повода упрекнуть Ларну в бесчестии не могли найти. С прошлым ведь покончено, так сказал сам Шром, давший слово за друга.
– Знак! – жалобно повторил Хол.
– Малыш, не суетись, спешка недостойна больших дел, – буркнул Ларна.
Бережно снял чехол с двуручного топора. Особняк уже рисовался на фоне темных деревьев двумя рядами белых колонн, удерживающих свод затененного двора – тень угодна вырам. Особняк приближался с каждым шагом. Справа и слева одновременно подали сигналы: ближние караулы сняты. Ларна погладил усы и щелкнул ногтем по лезвию топора. Подлинная сталь, драгоценная и варимая лишь мастерами двух кузниц, южной, что в землях ар-Лимов, и ближней северной, загудела уверенно, ровно. Пальцы приласкали клеймо рода ар-Рафт на обухе.