Тингали указала вбок и вверх, повела рукой по линии древесных крон, указала на искривленные стволы, все в одну сторону и все чахлые… Ким послушно крутил головой и хмурился.
– Что значит – не со зла? – Марница вставила свой вопрос в разговор.
– То и значит, сослепу уж скорее, – усмехнулся Ким. – Теперь и я согласен. Когда родной узор в работе, он и ремесленнику даётся не вполне мерзко. А по чужому править… Полагаю, люди, когда взялись воды переиначивать, натворили не меньше гадостей. Им море – угроза, источник штормов. Нет для него тепла в душе, нет понимания. Сплошная борьба да отрицание.
– И дальше что?
– Выпарывать в обязательном порядке, – дружно сообщили Ким и Тингали.
– Сейчас?
– Ох, ну я потихоньку, – неуверенно предположила Тингали. – Сперва наметку рискну сделать, чтобы рывка не случилось. Потом разрежу… Никогда не резала. А ну, как унесет нас к развилку?
– Если нить лопнет сама собой, и не туда закинуть может, – помрачнел Ким. – Верно придумала. Делай. Помочь не помогу, но канву чуток придержу да успокою.
Марница весело хлопнула себя по бедру. Наконец-то она увидит то, о чем пока лишь намеками слышала! Шитье. Нитки, золотую иглу. Живую сказку в её движении. Прав Ким: отведав этого сладкого яда – вплетаемых в жизнь чудес – от него нельзя отказаться.
Тингали нашарила нечто на своем новом, в деревне полученном, передничке. Вроде – нитку стряхнула, а в пальцах уже мелькнуло золото, лучиком блеснуло – да и погасло, только раз показавшись. Девушка кинула косу за спину, провела рукой по рукаву, словно волос сняла. И потянула его, и повела. Ветерок качнулся и прошелестел по веткам.
– Шью, вышиваю, – тихо молвил Ким, – покой зашиваю. От беды от недуга, от пустого испуга…
– Пожалуй, так, – ровным незнакомым тоном согласилась Тингали. – Даже точно. От недуга, да, от недуга.
Она прикрыла глаза, и Марница торопливо шагнула ближе, поймала за плечи: а ну, как споткнется? Повела, придерживая и оберегая. Руки Тингали двигались, на них то и дело вспыхивали солнечные зайчики, пускаемые невесть откуда. Что зовутся эти прыгучие блики зайцами, Марница узнала недавно, само собой – от Кима. А увидела их, веселых непосед, лишь теперь. Блики скользили, от их движения слегка кружилась голова, жара дня росла быстрее, чем полагается: солнце-то еще низенько. Хотя… вот прыгнуло в сторону – и словно за макушку зацепилось, там повисло. Светит ярко, траву такой зеленью поит, что глянуть больно. Не бывает столь зеленой травы в были, только на сказочном лугу. Ни гнилинки в ней, ни единой былинки сухой. Шелестит, сама под ноги ложится тропой… и не горят на той тропе пятки. И страха нет.