Люди зашумели согласно и нестройно, споро расселись по скамьям. На разделанную рыбу смотрели часто, от её вида и запаха голод донимал ещё сильнее. Гребля выходила злая, упорная. Малек выбрал удобный ритм и держал его, а сам неотрывно глядел за борт.
Веревки длинные, тело выра тянется за кормой, то всплывая и обозначаясь буруном, то исчезая под водой. Голова капитана пару раз вроде мелькнула – но точнее и не сказать. Одно ясно: пока нет ему угрозы от гнильца. Мальчишка сморщился и тряхнул головой. Разве хорошо это: звать всякого чужака гнильцом? Хотя – причина есть. Выры изрядно попахивают притухшей старой водой у рыбного причала. Еще и таггу пьют, тфу, гадость… Как сами терпят? Привыкли, наверное. Этот выр скоро отполоскается в море дочиста и приобретет, скорее всего, иной запах. Поприятнее: соли, чистой воды. Даже из пасти не будет вонять невыносимо смрадно. Главное – путь выживет… От мысли, что капитан убьет еще одного выра, мальчику делалось знобко и тошно.
Шром умирать не собирался. Жабры, как и надеялся сероглазый северянин, в море раскрылись без участия сознания, заработали, жадно процеживая теплую вспененную галерой воду. Жабры добывали для выра надежду на спасение. Яд уходил, чистая вода промывала и поила силой. На панцире быстро восстановился здоровый скользкий глянец, но судорога боли по-прежнему гнула тело, вынуждая выра биться в веревках, путаться все сильнее. Капитан ругался сквозь зубы, когда мог вынырнуть сам, вздохнуть и высказаться. Он раз за разом распутывал сеть, проверял прочность крепления крюков. В какой момент вырьи глаза на длинных стеблях обрели осмысленность – то есть втянулись и направленно прицелились в человека, изучая его – капитан не успел отметить. Просто вынырнув очередной раз, сплюнув соленую пену и проверив крюк, он ощутил взгляд. Задумчивый и удивленный…
Выр пошевелился, выправляя движение должным образом, развернулся хвостом к галере, полнее заливая жабры влагой. Теперь он плыл сам, поочередно проверяя подвижность конечностей и обшаривая горизонт обоими разнородно двигающимися главными глазами. Отсутствие уса выр отметил дробным расстроенным перебором клешней, обычно плотно прижатых к головогруди. Ощупал верхней парой «рук» затянутую серой пленкой рану.
– На борт втягивать или сам? – понадеялся капитан, хорошо понимающий, как непросто втянуть эдакую тушу. Особенно если упрется…
Выр нырнул неглубоко, вокруг его головогруди вспенилось облако мельчайших пузырьков. После всплытия он резко выбросил из легких воду и продышался шумно, длинно. Снова нырнул и снова продышался.