– Сам, – голос звучал слабо, невнятно. – Приятно дожить этот день, тем более – так… в воде. Приношу благодарность Шрома ар-Бахты, да.
– Трудно с тобой придется, – капитан сплюнул пену. – Не назовусь – обида навек. Назовусь – потащишь известно куда, к главному бассейну. Ты же выр глубинной чести, нелепое сочетание слов, забытое… Но ладно же. Имя мое Ларна. И я тоже признателен тебе за право дожить день… пусть и в воде.
– Дался мне главный бассейн, что я, не в уме, не знаю гнилости ар-Сарны? – ворс возле рта выра встал дыбом от презрения. – Честь ума не отравляет, да. Без ведома служителей кланда брат не мог исключить меня из числа живущих… Ларна. Имя знакомое, да. Получается, на твоей мягкотелой совести страшная смерть обоих старших бойцов ар-Нашра. Нехорошо, не по чести. Славные были выры, я с ними не раз затевал бои на отмелях, по-дружески. Но – кто старое помянет, тому ус вон. Мой уже вырван… Начнем заново пересчет заслуг и преступлений, человек. Все же у нас было в бою одно оружие на двоих.
– Начнем пересчет, – от души обрадовался капитан.
– Ты за второй-то ус держись покрепче, и нижние прихвати, да, – в движении бровных отростков читалась усмешка. – Вряд ли кто прежде прыгал верхом на выре. По крайней мере, на памяти моего рода. Это уж – да…
Ларна хохотнул, сердито сплюнул воду и взялся помогать выру развязывать веревки. Удобно вцепился в острые изгибы кромок спинного панциря, прихватил скользкие мелкие усы. Расслышал, как над бортом верещит Малек, сообщая всем подробности и добавляя от себя весьма спорные измышления. Мол, капитан силен, выра за усы таскает, воспитывает…
Выр фыркнул, предупреждая о погружении. Ларна глубоко вдохнул и подумал: не иначе, само слово «выр» происходит от этого звука схлопывающихся и раскрывающихся легких – фр-рр. А вовсе не является первым слогом от «выродок», как любят намекать люди… Мысли как раз хватило, чтобы пронаблюдать обросшее до безобразия днище галеры, мелькнувшее над головой, ощутить рывок и снова вернуться в родной человеку мир воздуха и света. Выр взвился над морем, взломав поверхность витой воронкой брызг. Перевернулся в полете и мягко – немыслимо, но так – спружинил на все свои многочисленные лапы и «руки». Палуба испуганно застонала. Первый в истории рода ар-Бахта наездник выра скатился на доски и расхохотался.
– Это было славно, клянусь первым убитым мною выром… прости, вырвалось.
– Лучше бы поклялся последним, да, – достаточно мирно предложил выр, топоча лапами. Изгибаясь, он вытягивал глазные стебли, изучал свой помятый панцирь и сильно подпорченный хвост. – Хотя… род ар-Бахта богат. Может, я найму тебя, чтобы сменить хранителя бассейна. Занятная мысль. Сам я сломаю панцирь Борга мгновенно, упустив всю прелесть мести. Ведь должна же быть в мести хоть малая прелесть, да? Я много раз об этом слышал.