– Денег хватит? – с самым важным видом нахмурилась Тингали.
– Хватит. Только нам ничего на дорогу не останется. Да, еще: идти им некуда. Назад – так там брат… он опять сживать со свету станет.
Сестра Кима махнула рукой с самым беззаботным видом. Ей, выросшей в лесу, непонятны были беды бездомности… К тому не наступившие еще, не выбравшиеся из догадок – да в жизнь.
Утром страф сбежал по колючему склону с первым седоком, потом вернулся за вторым, последней вывез из леса Марницу. Спрыгнув с седла в мелкую пыль, женщина оглянулась на Кима. Карие глаза с тоской вбирали лес, прощались с ним, унимая обычную веселость пастуха до рассеянной задумчивости. Даже кудрявые волосы, бурые, но вылинявшие, потускнели. Зато Тингали резвилась и смеялась, принимая новое, как праздник. Нагибалась и щупала колеи, изучала кострища на обочине, норовила залезть на поваленные стволы и глянуть вдаль, прыгая и опасно качаясь, уговаривая страфа помочь, поддержать. Ким нахмурился, вопросительно глянул на Марницу, так согласно кивнула. И гордая Тингали устроилась в седле Клыка, высоко, почетно и удобно.
– А где толпы людей? – не унялась она и там, на изрядной высоте, обычно вызывающей у неопытных седоков оторопь. – Это же тракт, тут должна клубиться пыль и толпы толкаться.
– Близ Устры наглотаешься пыли, – пообещала Марница. – Пока радуйся тишине. Свежих следов нет, даже курьеры не проезжали. Лето к осени клонится, не время праздно ездить. Пока что сборный двор занят грузами, сюда они через месяц-другой выплеснутся, потекут в порты.
– А где эти… трактиры? Мы заночуем в трактире?
– Обязательно, – прикрыла глаза Марница, пытаясь совладать с раздражением. – Тинка, ты настоящая головная боль. Это я вежливо так намекаю, ясно?
Тяжелый вздох стал ответом. И повисла тишина, отчего-то оказавшаяся Марнице совсем не интересной и даже натянутой, тоскливой. Ким все время оглядывался на лес и скучнел, и глаза его утрачивали блеск, словно пыль дороги их мутила.
– Леса тянутся до самого берега, – начала говорить сама Марница. – Не такие дикие, но все же. Скорее уж рощи. Говорят, выры сперва хотели извести весь лес. Но потом сообразили, что без деревьев не бывает тени. А без тени для них нет в жизни радости. И тогда старое решение отменили, вырубку прекратили. Только рассекли большие леса на куски, на рощи. Так что не прощайся с зеленью, Ким. Она за холмом снова явится.
– Спасибо.
– Ха, не за что. О дороге. Трактир тут один на ближние сто верст. Нехорошая у него слава, я бы миновала стороной, не нравится он мне. Никогда в нем не обходится тихо да гладко. Сколь езжу – столь драки наблюдаю… или сама затеваю. Я не особо мирная. Да им всякая баба в штанах – уже повод зубы скалить.