— Смогу…
— Давай.
— Только в него сперва водочки граммов двести надо влить, тогда артистизм появится, — прокомментировал Яша.
Набулькал в стакан водяры, протянул кусок хлеба, скомандовал:
— Пей.
Выпив, Дима откашлялся в кулак и, зажевав корочкой, растянул меха, разыгрывая руки, пробежался заскорузлыми пальцами с черепаховыми ногтями по клавиатуре…
Будучи человеком неглупым, Ковалев прекрасно понимал, к чему затеяна демонстрация его музыкальных талантов. Да и присутствие посторонних объясняло многое. Но теперь, сидя перед этими черномазыми работорговцами, Дима хранил полное равнодушие.
Хотят его продать или обменять?
Ну и хрен с ним.
Лучше ему от этого не будет. Правда, не будет и хуже…
Я был батальонный разведчик,
А он — писаришка штабной! —
затянул инвалид самый популярный базарный хит.
Егор выслушал, не перебивая, и, кажется, остался доволен. Профессионально-цепко оценил безногого взглядом, прикидывая, способен ли такой человек вызывать жалость и сострадание прохожих…
— И сколько ты песен знаешь? — спросил гость.
— Не считал.
— А нашу какую-нибудь сумеешь?
Дима вновь растянул меха…
Ой, загулял, загулял
Цыган молодой
В красненькой рубашечке,
Хорошенький такой… —
запел он залихватскую цыганскую песню. И так же на одном дыхании довел ее до конца.
— Браво, — осторожно похлопал в ладоши Егор, оборачиваясь к хозяину.
— Галя! — крикнул Яша и, дождавшись жену, распорядился: — Увези Диму…
Вне сомнения — чеченский инвалид-ветеран сильно впечатлил Егора. И это не укрылось от глаз хозяина. Конечно, ковать железо лучше, когда оно горячо, именно потому Яков, не мудрствуя лукаво, сразу же назвал цифру:
— Менять не буду. Только за деньги. Штука.
— Что? — Услышав стартовую сумму, гость едва не свалился со стула. — Сколько?
— Девятьсот пятьдесят, — поправился Яша.
— Чего?
— Баксов!
— Ты что — водки перепил или с ума сошел?
— А сколько он, по-твоему, стоит?
— Да сотка баксов — красная цена!
— Это ты с ума сошел! — Яшу настолько поразила предложенная сумма, что, казалось, сейчас он набросится на собеседника с кулаками. — Его коляска сто двадцать стоит!
— Так ты его и с коляской продаешь?
— А то! Или тебе больше нравится его на своем горбу по Москве таскать?
— И сколько же ты за него с коляской просишь? — хитро прищурился собеседник.
— Восемьсот пятьдесят, — сбавил Яков.
— Коляску на любом рынке можно сыскать, и дешевле. Двести.
— Где ты еще такого найдешь? Восемьсот тридцать.
— Да на любом вокзале такого дерьма — выше крыши! Двести пятьдесят.
— А если случайно нарвешься на какого-нибудь дружка такого вот инвалида? — Вспомнив давешний, двухнедельной давности, инцидент на спиртзаводском рынке, Яша неожиданно разозлился: — Если у такого дружка это… боевое братство в жопе взыграет? А этот от своих сам прячется. Восемьсот ровно.