— Да не должны вроде. — Наморщив лоб, Федоров задумался — с какой это радости влиятельный в городке бандит решил поставить свою машину к нему в сарай.
— Держи. — Порывшись в карманах, Сникерс извлек новенькую, хрустящую стодолларовую купюру. — Я с тобой, Яша, по-честному. Мог бы просто тачку загнать, тебя не спросив. А я тебе еще и деньги даю. Только так: машину я закрою на ключ, дверки и стекла скотчем залеплю. Но если кто-нибудь из твоего цыганского кодла приблизится к моей машине больше чем на пять метров, я и тебе, и им руки-ноги поломаю. Усек мою мысль?
Осторожно повертев банкноту, цыган сунул ее в карман.
— Усек… Да не волнуйся ты, Жора! Кому твоя машина нужна!
— Короче, я сказал, ты слышал. — Сникерс легонько придавил педаль акселератора — двигатель, мгновенно набрав обороты, заурчал агрессивно. — Если какая-нибудь падла… Приблизится… Я тебе, Яша, руки-ноги поломаю и спички вместо них повтыкаю. И «батраки» не понадобятся — сам будешь милостыню просить. Суну тебе в руки вместо гармошки секцию центрального отопления и… — Не договорив, он прикрикнул: — Чего расселся, иди ворота открывай!
…Спустя минут десять Яша вернулся за стол. Не предлагая гостям водки, налил одному себе и, выпив, утер рот рукавом.
— Ну, как твои бандиты? — осторожно спросил Егор.
— Как, как… Мне этот, самый главный бандит, Сникерс, деньги должен, — Федоров, явно набивая себе цену, вконец потерял чувство меры, — а отдавать ему нечем. На, говорит, сто баксов, — Яков небрежно извлек из кармана сотку и хлопнул ею по столу, — а остальное потом… А чтобы ты мне поверил, возьми, говорит, пока мою «бригадную» тачку: типа как в залог.
Гости недоверчиво заулыбались.
— Да ладно, чего лыбитесь! — возмутился Яша. Он, казалось, и сам уже поверил в правдивость сказанного. — Не верите? Вон, нулевая «девятка» в сарае стоит, сходите посмотрите…
Мутное февральское небо низко нависло над пустынной загородной трассой. Полная луна пробивалась сквозь рваные ватные облака, и жиденький свет ночного светила ложился на унылое шоссе, окрашивая его мертвенно-желтым.
Машин почти не было: лишь изредка где-то далеко слышался низкий, расплывчатый шум автомобильного двигателя, гулко разносившийся по шоссе, и только спустя минут пять из непроницаемо-чернильной темноты выплывал на трассу тяжелый «КамАЗ» с крытой фурой, унося за собой кроваво-красные огоньки габаритов.
Обернувшись в сторону Новоселовки, светившейся разреженными желтыми огоньками, Сникерс поднял руку, голосуя. Он решил возвращаться в город на попутке. И вовсе не потому, что не хотел напрягать Якова просьбой подвезти на микроавтобусе.