Илья окончательно пришел в себя лишь через полчаса. За это время торговцы, желая искупить свое трусливое бездействие во время драки, помогли собрать товар, спешно погрузили его на тележку и даже перевезли тележку во двор соседнего дома, от греха подальше. Туда же, не дожидаясь, пока бандиты придут в себя, перебрались сын с матерью и безногий Митечка. Один из торговцев даже сунул Дембелю поллитровку водки — мол, компресс на голову приложи, полегчает, а лучше всего продукт не переводи — вмажь граммов триста и сразу здоровым станешь.
Впрочем, Илья оклемался без компресса и трехсот граммов. То ли удар оказался не столько сильным, сколько болезненным, то ли у Дембеля был крепкий череп, но теперь, сидя на скамеечке заснеженной детской площадки, он лишь поглаживал ладонью голову, морщась.
— Не больно, сынок? — причитала мать.
— До свадьбы заживет, — вздохнул Дембель и благодарно взглянул на инвалида: — М-да, Митек, если бы не ты… Откуда ты тут взялся?
— А я тебя еще днем заприметил, — кивнул ему бывший сослуживец.
— Я тебя тоже, только не узнал сразу. Митек, да как же ты в наш городок попал, а? — прикуривая, спросил Корнилов. — Каким ветром занесло?
— Долго рассказывать, — вздохнул инвалид. — Потом как-нибудь, при случае… Дай-ка и мне сигаретку.
Ковалев закурил, закашлялся — на глаза его навернулись слезы.
— Валить отсюда надо, вот что, — сказал он после непродолжительной паузы.
— Чего валить? Нам никто не мешает, мы вроде тоже никому…
— С минуты на минуту те бандюки оклемаются, нас искать пойдут, — справедливо предположил инвалид, поглаживая рычаги своей коляски. — Ты хоть знаешь, с кем сейчас дрался? Знаешь, кто за ними стоит? Тот, с перебитым носом, — Сникерс, а работает он на самого Злобина… Говорят, вроде как заместитель его.
— Какая разница? — хмыкнул Илья зло. — Хоть на главпахана России! Это же не люди… Уроды!
— Ладно, хватит, — в голосе Ковалева появилась деловитость. — Ты, Илюха, и вы, мамаша, домой езжайте, а я…
— А ты что? Опять на базар, милостыню просить? — неожиданно для однополчанина взорвался Дембель и, поняв, что взял слишком круто, тут же осекся: — Извини, Митя, но никуда я тебя не отпущу. Да и торгаши на рынке, если что, на тебя покажут — ты, мол, дружка ихнего по голове бутылкой саданул!
— Да куда же ты, сыночек, — благодарно глядя на инвалида, Елена Николаевна Корнилова утерла раскрасневшиеся глаза платочком. — Чего ты на том рынке забыл? Иди лучше с нами…
Дембель лишь мельком взглянул на Ковалева, но заметил, как дернулось его лицо при слове «иди».
— Нет, Илюха, вези меня лучше на прежнее место, — вздохнул инвалид. — За мной сейчас приедут. Не хочу, чтобы у вас еще и из-за меня неприятности начались, — закончил он, но Дембель понял незамысловатый подтекст этой фразы: «не хочу быть для вас обузой».