Поднявшись из-за стола, Василий Николаевич неторопливо прошелся по кухне, напоминавшей своими размерами небольшой конференц-зал. Подошел к окну, взглянул в перспективу тихой заснеженной улочки и, опустив жалюзи, встал за спину собеседника.
Сникерс невольно вздрогнул — как человек, ожидающий предательского удара сзади. Конечно, в его ситуации следовало бы повернуться к хозяину лицом, чтобы не показаться невежливым, но это означало вновь встретиться с взглядом Злобина.
Василий Николаевич хищно ухмыльнулся — едва заметно, одними уголками рта. Этот человек, давно привыкший видеть в окружающих карточную колоду своей игры, прекрасно понял, что заставляет собеседника продолжать сидеть к нему спиной…
— Ну, и в какие же сроки ты этих пролетариев на понятия собираешься ставить? — вкрадчиво спросил он.
— Дней десяти хватит, — прикинув, выдавил из себя Сникерс.
— Неделя, — жестко поправил Злобин. — Неделя, не больше. И то много… Я бы такими делами занимался по вторникам, после обеда. Ты что — малолетка, не знаешь, как хату или гараж забрать?
— Знаю…
— Вот и занимайся. Короче — я сказал, ты слышал. Это все?
После этого вопроса Жора вновь вздрогнул, и Злобин подумал, что Сникерс не обманет его и на этот раз.
— У наших цыган проблемы. «Батрака» ихнего, самого козырного, увели.
— И кто? — Обойдя стол, Злой наконец-то уселся напротив собеседника, и тот вздохнул облегченно.
— Яша мне звонил, по описаниям похож на того самого торговца. Корнилов его фамилия, — ответствовал Жора, судорожно затягиваясь сигаретой.
— Вот видишь… Знаю сам, что увели, даже знаю как. Мне уже сообщили. За один вечер две серьезные неприятности. И все от одного и того же козла. Короче, вот что я подумал: неделя — слишком много. Даю пять дней. Сегодня воскресенье?
— Угу, — угрюмо подтвердил Сникерс.
— В пятницу у меня дома должны лежать бумаги на все движимое и недвижимое имущество этого красавца. Паспорт БТИ, обменный ордер или дарственная, гендоверенность на тачку, если у него она есть. Вот так-то, дорогой…
Последняя фраза означала, что аудиенция закончена. Жора, с трудом подавив в себе вздох удовлетворения, поднялся из-за кухонного стола.
Хозяин провел его до прихожей, протянул руку на прощание.
— Ну давай, Жорка, действуй, — произнес он, вновь впиваясь в Сникерса вурдалачьим взором…