– Да, матушка.
Лусии было очень-очень страшно. И она собиралась поговорить с Луисом как можно скорее.
* * *
Массимо ждал на конюшне.
– Ваша светлость. Монтьер, – глубокий поклон.
Янат, умница, встал на дыбы, едва не сделав свечку в деннике. Луис тут же 'забыл' обо всем, кинувшись к коню, герцог посмотрел на это, да и пошел общаться с народом на предмет лошадей. Народишко у нас вороватый, не досмотришь, так вместо первосортного овса труху закупят, да и сбрую поглядеть надо бы, окинуть хозяйским глазом, раз уж зашел…
А Массимо встал так, чтобы его губ не было видно никому, кроме Луиса. Если шептать, то все будет в порядке.
– Все в порядке?
– Да. Как Лу?
– Истерика. Служанка шепнула. Герцогиня ее успокаивает.
– Но жива?
– Да.
Остальное Луиса не слишком волновало. Жива – это главное. Все исправимо в этом мире, кроме смерти. Оставалось поглаживать млеющего Яната и дожидаться герцога.
Донат Карст вернулся буквально через пять минут.
– Луис?
– Мы можем идти, тьер Донат. Мой конь успокоился, а к вечеру я еще зайду к нему, надо будет его промять как следует. Мы с ним привыкли к прогулкам.
– Возможно, я даже составлю вам компанию, – хохотнул герцог Карста. – Идем?
– Да!
* * *
Луис бывал в библиотеке Тавальена. Но перед этой библиотекой хранилище Преотца было как запасы крестьянина перед королевской сокровищницей.
Библиотека?
Больше дюжины громадных комнат, заставленных шкафами с книгами, свитками, пергаментами, листами, тетрадями…
– Арден!
Донат довольно улыбнулся при виде потрясения на лице Луиса.
– Вы не ожидали, Луис?
– Я даже не надеялся, – честно сказал тьер Даверт. – Ваша светлость, вы меня не выгоните!
– Вообще? – тьер Донат откровенно забавлялся.
– Хотя бы пока я не прочитаю… ну хоть малую толику от этого богатства. А если позволите еще и списки заказать…
– Пришлете писцов – позволю поработать.
– Благодарю! – Луис выдохнул это так искренне, что герцог Карста посмотрел на мужчину вполне благосклонно. Сам большой ценитель книг, он уважал это качество и в других людях. Вот Эттан Даверт книги не любил, а Луиса иногда за уши было не оттащить от какого-нибудь старого тома.
Это как болезнь, как одержимость – ты раскрываешь книгу, касаешься хрупких страниц – и мир вокруг перестает существовать для тебя. Ты словно ныряльщик в море погружаешься в мир загадочных знаков на белых страницах, и так же ищешь, затаив дыхание от восторга.
С чем-то ты выберешься на берег?
Жемчужина, которую ты станешь бережно хранить в памяти и душе? Песок, который просыплется сквозь пальцы, не оставив по себе воспоминаний?
Или горсть тины, от которой хочется прополоскать руки?