— Мне жаль, — сказал Лукас позади нее.
Она снова стерла свои слезы и обернулась. Она не знала, что он стоял так близко, так что наткнулась прямо на него. Ее лицо уткнулось в его такую-вот-идеальную грудь. Его руки, теплые и нежные, обернулись вокруг нее и задержались на две или три секунды, пока она не оттолкнула его. Но этого было достаточно, чтобы напомнить ей, как приятно было прижаться к нему, как хорошо было от мысли, что на него можно рассчитывать.
Достаточно долго для того, чтобы она пришла в чувство и вспомнила, что ей больше не стоит прижиматься или рассчитывать на него.
* * *
В следующую пятницу, почти в полночь, Кайли лежала в кровати и пялилась в потолок, обдумывая свои проблемы. Они все крутились и крутились, какая из них беспокоила ее больше, она не знала.
Проблема под названием «ее мама», с которой Кайли разговаривала, но на которую все еще злилась, или ее «задача» помочь юным хамелеонам, которая казалась невыполнимой; ее совершенно «невыносимый призрак» и «невозможный и приводящий в ярость Лукас»; «невыносимая тоска» по разговору с ее отцом, которого она не ощущала с того самого раза который был перед приездом Брайтенов. И последнее, но не менее важное, «невыносимый негодяй», чья угроза все еще звенела у Кайли в ушах.
Ты придешь ко мне, Кайли Гален, придешь желая смерти, желая мучиться от моих рук ради моего удовольствия, потому что цена будет слишком высока! Твоя слабость погубит тебя.
На данный момент, слабостью Кайли, казалось, было то, что она не могла ничего решить. Вся ее жизнь как будто превратилась в чистилище.
Единственная проблема с которой Кайли продвинулась на прошлой неделе это навыки владения мечом. Иногда она задумывалась, что приятное ощущение из-за этого было связано не только с Лукасом. То есть с тем, что она проводила с ним пару часов в день.
О, она не поддавалась на его ухаживания. Он действовал деликатно, например, подходил так близко, чтобы его плечи касались ее, стоя позади, чтобы показать движения и контролировать ее позицию. Но также он использовал совсем не деликатные приемы. Во время спарринга на деревянных мечах он мог запросто заявить что-то типа: «Я все еще люблю тебя» или «Ты знаешь, как ты красива?», или «Ты помнишь ту ночь, когда мы возвращались с кладбища, и почти что занялись любовью?»
Она сломала еще три деревянных меча, когда он говорил эти вещи. Другой бы догадался, что надо держать свой рот закрытым. Но не он. Лукас даже смеялся, когда она сделала это во второй раз. Казалось, что его не волнует, что его комментарии заканчиваются заменой деревянного меча. И она поняла это совершенно точно, когда сломала и третий меч, когда на следующий день, он сказал нечто подобное. Не то, чтобы она делала это специально, просто было чертовски сложно не вкладывать все свои эмоции в удары.