Глава 2. Скрыта тайна, а за ней ещё ворох
Один к одному стояли три стола. Скатертей на них не было. Это был не званый ужин, и всё было просто. Да, собственно, какие изыски можно было требовать в таком месте да в такое время.
Столы стояли в противоложном углу от буфета, прямо возле входа в покои станционного смотрителя. Вокзальная лавка давала три тесных места, а буфетные стулья — остальные семь. Выходило ровно десять. На пленного не накрывали.
Две большие кастрюли уже стояли на столе и манили уставших и изголодавшихся путников. И больше их манил даже не запах, а само осознание того, что в этих железных посудинах спрятана пища, которая вот-вот будет съедена. Оттого и не терпелось.
Станционный смотритель принёс тарелки, и его жена принялась раскладывать пищу. Тарелки были самые простые: деревянные да эмалированные, фарфоровых хозяин не вынес. Валентина открыла кастрюлю с варёной картошкой в мундире, и оттуда, как из вулкана, повалил пар, разносящий приятный съестной запах. Во второй кастрюле было отваренное мясо; его было мало. Помимо кастрюль на столе стояла тарелка с нарезанными свежими луковицами, да Братухин добавил где-то завалявшийся у него получёрствый хлеб, предварительно отрезав себе да Фёдору по приличному куску, так что выложенного хлеба на всех бы и не хватило, так человека на три-четыре.
Хозяйка вилкой цепляла картошину и добавляла в тарелку мясо, прикидывая так, чтобы всем досталось примерно поровну. Небольшой кусок мяса да одна картошина — вот и вся порция. Её худые костлявые пальцы как пауки резво сновали по столу, хватая тарелки, накладывая и переставляя их с места на место.
Наконец уселись. Смотритель опять принёс свой чай, хотя, собственно, более пить было нечего, разве что только воду.
— Хозяин, а нет ли у тебя чего плеснуть? — справился казак, намекая на выпивку.
— Как же, есть, но совсем мало.
— Тащи сюда, — радостно объявил казак, махнув рукой.
Он сидел спиной к окнам, так чтобы видеть весь зал. Напротив него в другом углу на скамейке у котельной сидел пленный, и казак за ним приглядывал. Он нацепил на вилку картошину, поднял её вверх и подразнил пищей красноармейца, после чего расхохотался, глядя на Братухина.
Станционный смотритель вынес бутылку коньяка, в которой оставалась едва ли треть.
— Небогато живёшь, — заявил казак, принимая бутылку. — И больше ничего нет?
Степан Тимофеевич помотал головой.
— А если поискать? А ну как найду?
— Ищите, — хмуро ответил хозяин на дерзость гостя.
— Да ладно, ты, не робей, — выпалил Фёдор, наливая себе из бутылки.