Пленники в испуге шарахнулись как можно дальше от Крутихина, вжимаясь в жёсткое сидение скамейки. Комбат Шихов, отпрянув в испуге, матом залил весь зал.
— … что творишь, сучий сын? На какой ты старуху пристрелил?
Крутихин стоял молча, не шевелясь. Потом ожил и, переломив обрез, достал из него два тупых обрубка — гильзы. Бросив их в сторону, он вставил новые патроны.
— Тихон, ты оглох? — его уже тормошил за плечо Шихов, но всё же с опаской, не сильно.
— Да отстань, эту мразь всё равно первую кончать нужно было.
— Ты рехнулся, что она тебе сделала? — гневными глазами смотрел Шихов, — Ты, Тихон, не дури, военные — есть военные, а гражданские — совсем другое дело.
Но Тихон не слышал его увещеваний. Он, к изумлению всех, преспокойно направился к столу и вновь, намешав себе спирта с водой, выпил отравы.
Ошеломлённый комбат не знал, что и делать. Даже союзники Крутихина — красноармеец и Коля были напуганы этим внезапным убийством не меньше, чем пленники, которые сейчас молчали, стараясь быть как можно более незаметными, надеясь на то, что этот безумец, этот маньяк о них позабудет. Они, конечно, на его месте преспокойно могли поступить так же, и, вероятно, Братухин с казаком вскоре на это бы решились, но находиться теперь по другую сторону было совсем не тем же самым, что размышлять о казни врагов, когда твоей жизни ничто не угрожает. Станционного смотрителя и отца Михаила поражало больше всего то, что убита была старуха, а не кто-нибудь из солдат. Витающая угроза вышла за рамки военной принадлежности, и безумные действия Крутихина теперь угрожали каждому напрямую.
Крутихин поднялся со стула и, держа в руках стакан, перешёл за стол, стоящий напротив пленников. Он сел, облокотившись на него, как некогда сидел Братухин. Сложив руки в замок и обведя пленных взглядом, он перевёл его на стоящего подле комбата Шихова.
— Комиссар Крутихин, объясните в чём дело, — командным голосом объявил комбат.
— В чём дело? А дело вот в чём…
И Крутихин принялся за свой рассказ, хитро улыбаясь…
ВОСПОМИНАНИЯ О ПОКОЙНОЙ РАИСЕ МИРОНОВНЕ
— Сидите вы тут, её жалеете и думаете, что старуха эта — прямо божий человек, тихая и мирная. Да только хрен вам! Я ж её, змею, сразу узнал, как она в зал вошла, да и она меня, наверное, тоже узнала, только виду не подала. От чего, думаете, она так яростно кричала и требовала моей казни? Аж слюной вся зашлась…
А познакомился я с ней месяц назад. Она тогда явилась к нам в штаб, в Каменчуги. Я принимал её как комиссар политотдела Реввоенсовета. Была эта старушка ну уж очень настойчива. Помню, глянул на неё, и лицо её мне сразу каким-то недобрым показалось, ну вскоре догадки мои и подтвердились, та ещё змея оказалась. Пришла она ко мне, чтобы донести на одного барина из деревни Дмитрово. Да, да, того самого. Что вы удивляетесь? На Дмитрия Олеговича Костомарова. Это именно она навела меня и вас, Павел Евгеньевич, на то имение. Я тогда вам не сказал, откуда у меня информация, но теперь-то вы всё знаете.