Он ухмыльнулся настолько жутко, что доктор услышала шаги позади себя — Покровский вплотную приблизился к её стулу.
— Можешь говорить, что угодно, я тебе не верю.
— Она читала тебе те книги, которые ей приносила я. Она научила тебя писать на бумаге, которую клала в её сумку я. Она считала с тобой на палочках, таких бледно-розовых, и смеялась, когда ты, впервые увидев их, принялся обнюхивать и сразу же засунул несколько штук в рот, попытавшись сжевать.
Теперь доктор смотрела, как заходили ходуном желваки на скулах у заключённого.
— Вы слушали те песни, которые я сочла способными повлиять на твое психоэмоциональное состояние. Затем моя дочь учила тебя танцевать, жалуясь мне каждый день, как ты оттаптываешь ей ноги. Это ведь именно ты порвал ремешок на её голубых сандалиях.
Доктор глубоко вдохнула в себя воздух, пропитавшейся вонью крови и пота нелюдя. Она определенно будет скучать по атмосфере боли, царившей между ними все эти годы.
— Это была своеобразная социализация объекта. Дрессировка. Как дрессируют пойманное в лесу животное, приучая его ездить на велосипеде или приносить в зубах тапочки. Никакой разницы. Метод кнута и пряника. Кнут ты получал от меня. Ну а пряником для тебя стала Ассоль.
— Убирайся.
Сказал тихо и хрипло, но с такой угрозой в голосе, что Ярославская невольно вздрогнула и тут же возненавидела себя за эту слабость, стараясь незаметно для оппонента собрать оставшиеся силы и спокойствие и продолжая рассказывать обо всём, что прочла в эти дни в дневнике дочери. Обо всём, что, как справедливо думал нелюдь, знать должны были только эти двое.
— И ты знаешь, моя дочь в чём-то даже превзошла меня. И если я знала всё досконально о твоём теле, то она изучала твою душу. Впрочем, ведь она не побрезговала и телом, так, нелюдь?
Бес медленно поднялся со скамьи и шагнул к доктору.
— Убирайся, я сказал.
— Я могу назвать по датам каждое ваше тайное свидание. Но это ведь тебе ни о чем не говорит? А тот факт, что я сама готовила их? Так же, как те самые книги и аудиокассеты с музыкой? Помнишь тот ваш раз после того, как тебя избили? Тогда мне даже пришлось уговаривать её прийти к тебе. Вид у тебя был, прямо скажем, так себе тогда.
— Выметайся.
Ещё один шаг навстречу, и доктор буквально спиной чувствует, как меняется, учащается дыхание её охранника.
— Ты знаешь, я часто думаю, что Ассоль намного сильнее меня. Потому что я была бы неспособна на такие жертвы. Даже во имя науки. Принять в себя недочеловека? Презренную тварь, подобную тебе? Знаешь, куда она бежала после ваших встреч? В ванную комнату, чтобы смыть с себя следы твоих грязных лап. А оттуда к тому, кто помог бы забыть об этом унижении.