— Зато ты, я смотрю, уверен, что знаешь её? Насколько близко, Гордеев? Успел посочувствовать ей за эти дни? Пожалеть бедную богатую девочку, брошенную интернет-негодяем?
— С каких пор тебя это начало волновать? Когда ты решил поменять план и бросить Миру, Джокер? До того, как трахнул в номере гостиницы, даже не позволив увидеть твое лицо? Или всё же после? Как какую-то шлюху…
Не дал ему договорить, резким ударом прямо в челюсть, чтобы заткнулся. Потому что о ней нельзя так говорить. Только не о ней. Слишком чистая, чтобы ее можно было марать словами. Даже ему.
— Еще раз, тварь, ты посмеешь назвать ее так…
— И что ты сделаешь? Убьёшь меня? — Он расхохотался, откинув голову назад, из его носа текла кровь, а он ржал, как псих, вытирая ее рукой. А потом резко замолчал и начал раскачиваться с пятки на носок.
— Не убьёшь. И мы оба это знаем. Даже ради неё. А я вот тебе зад надеру, если мне опять придется видеть тень, в которую Мира превратилась из-за тебя.
— Подсел на нее, Гордеев? Слишком уж беспокоишься.
— Даже если и так, — он улыбнулся, посмотрев куда-то в окно, и тут же перевел взгляд на меня, — то какое твое дело? Ты отказался от неё. Сам.
— Ни хрена подобного. Ты завтра же увольняешься с работы. Ты сам сказал, нам достаточно того материала, который у нас имеется. Игра подходит к завершению, Гордеев.
— Плевать! Ты поигрался со своей Принцессой. А я не буду играть.
— Это иллюзия, Адам. Ты ведь знаешь, каким будет наш с тобой финал.
— Вот именно! — Он резко подался вперед к моему лицу, — Я хочу насладиться каждым мгновением той жизни, которую мне отмерил один чокнутый придурок!
Он развернулся, подхватив куртку с дивана и собираясь выйти из комнаты.
— Адам…Только попробуй приблизиться к ней ближе, чем на метр.
— И что ты сделаешь? Ты же так ратуешь за справедливость, Костя. Ты просто кинул девку, воспользовавшись ею. Кинул грязно и трусливо. Не попрощавшись. Я ее успокою. Я ей подарю то, чего ты не дашь никому и никогда!
— Только попробуй, Гордеев. И моё гребаное чувство справедливости деликатно отвернется, пока я из тебя кишки доставать буду. Она моя.
— Ты весьма оригинально дал ей это понять при последней встрече. — Он усмехнулся и понизил голос, — Любовь это не про тебя. Не придумывай себе того, чего нет. Смерть, боль, месть, ярость…Это то, чем ты живешь. Ты дышишь только благодаря им. Если бы не эти "ферменты" ты бы сдох еще там, в гребаной психушке. И тебе никогда не разбавить свой "кислород" долбаной любовью. Такие, как ты, не умеют любить.
— А ты умеешь, Гордеев?
Он вдруг рассмеялся и резко смолк.