не считая тех, которые уже в ленте. Малых гранат: пятьсот пятьдесят на полках, что уцелели, да сверх того ищут, которые раскатившись.
Удары в трюме стихли. Зябков уже прихватил железную заплатку в четырех углах, и теперь приваривал все кромки.
– Подмога идет!
Командир с неприкрытой радостью продемонстрировал пластинку с синим кристаллом. Огонек чуть заметно светился.
Старший помощник также обрадовался, но все же критически заметил:
– По такому волнению – дистанция миль двадцать. Им еще более часа идти, ручаюсь.
– Все равно: молодец Руднев. Минут через пятнадцать стоит попробовать вызывать его по механизму связи. А пока, Михал Григорьич, дай знать команде, что скоро будем не одни.
Мешков, конечно, поспешил выполнить распоряжение.
– Иван Григорьевич, хотите – пресвятой богородицей поклянусь, что мы уж не так далеко. Гляньте на доказательство… вот… мигает красный огонек.
Старший помощник на «Херсонесе», сам того не зная, сделал важное открытие в практической магии. Взрывы производили настолько сильное (хотя и кратковременное) возмущение в потоках воды, что давали сигнал куда более мощный, чем от винта или гребных колес, не говоря уже о сигнале от парусного судна. Бросок интенсивности магополей можно было уловить на весьма большом расстоянии: чуть ли не в полтора раза больше, чем сигнал от весел или гребных колес.
– Степан Леонидович, помилосердствуйте, коль битва и вправду была бы на такой дистанции, то уж верно мы с вами должны были услыхать канонаду. Коль ушам своим не верите, так попробуйте вызвать по связи.
– Иван Григорьевич, механизм сей на сравнительно небольшое расстояние достает: в пределах прямой видимости. А при такой погоде мы бы и мачты неприятельские заметили.
– А это ваше подмигивание? Ведь говорили же нам с вами: в хорошую погоду за двадцать миль даст сигнал. Мы бы точно заслышали орудийные… О, кажется…
– Тишина на палубе!!! – рявкнул Ячменев.
– А ведь и вправду слышно.
– Наши это. У гранатометов звук громче.
Голос командира стал насквозь официальным.
– Степан Леонидович, через полчаса начинайте вызывать по механизму связи. Семаков должен знать, что мы уже недалеко.
– Слушаюсь.
– Владимир Николаевич, а ведь строй прикрытия поредел изрядно. Может, прорвемся?
– И думать забудьте, Михаил Григорьевич. Дело вполне возможное, даже, может быть, и без повреждений, но что дальше? А дальше они ж нас в два огня поставят, у броненосцев один борт бездельничает. Зажмут они нас, как бог свят, зажмут, и обратно прорываться придется, да с потерями.
Никто из российских офицеров не знал, что орудия плавучих батарей расположены на рельсах, и по необходимости огонь всей наличной артиллерии может быть сосредоточен с одного борта.