– Так что, хотите прикрытие с фланга попробовать на зуб?
– Вовсе нет. Хочу ограничить возможности того парохода, что так лихо маневрирует без парусов.
– Поджечь того, что справа?
– Угадали, Михаил Григорьевич, его самого.
Наскок, казалось бы, удался. Еще один неприятель получил на палубе изрядный пожар, а «Морской дракон» выскочил из атаки без единого попадания.
Однако начарт про себя отметил скрытое недовольство на лице командира. Задавать вопросы было неудобно, но Семаков заговорил сам:
– На этот раз они промахнулись, но ведь удача, она с переменчивым нравом. Вот что, Михаил Григорьевич: если примете командование вместо меня, то первым делом выбивайте слабейших. По количеству орудий они опасны, зато более других подвержены действию наших гранат. А как подойдет «Херсонес», то пусть свяжет боем прикрытие… точнее, то, что от него останется. Сами же атакуйте броненосцы, и уж тут бейте из двух гранатометов. Малые гранаты палубную броню навряд пробьют насквозь, но смущение среди вражеских артиллеристов наверняка посеют, а вот большие, с божьей помощью, могут проломить. Не с одной, так с нескольких гранат…
Командир не успел завершить распоряжение. Заговорил механизм связи. Слышалось не особо отчетливо, но понять было можно.
- «Морской дракон», ответьте. Вызывает «Херсонес». «Морской дракон», ответьте…
– Есть!!! Михал Григорьич, отвечайте.
Мешков схватился за механизм.
– На связи начарт Мешков. Иван Григорьевич, слышимость удовлетворительная. Ведем бой. Владимир Николаевич у штурвала, отвечать не может.
– Канонаду слышу отменно. Вижу верхушки мачт неприятельских кораблей. Держитесь. Иду к вам самым полным.
Сказать правду, последняя фраза была совершенно излишней. Вся команда «Морского дракона» и так была уверена, что товарищи с «Херсонеса» спешат на помощь изо всех сил.
Через десять минут донесся крик сигнальщика:
– Вижу «Херсонес»!
Трюмные услышать это не могли, но в горловину люка заряжающий гаркнул:
– К нам идет подмога! Уже видна!
На этот раз атака вышла более успешной. Возможно, сказалось то, что атаке подвергся корабль, на котором уже полыхала палуба. Это был парусник; механической помпы на нем, понятно, быть не могло, да и брезентовые шланги то ли отсутствовали, то ли были повреждены. Цепочка матросов выстроилась для передачи ведер. Первые гранаты грохнули высоко в воздухе, но четвертая взорвалась как раз на палубе между бушпритом и фок-мачтой. Последствия были ужасающими.
С палубы «Морского дракона» этого видно не было, но, судя по результатам обстрела, «Байяр» полыхнул вторым пожарищем: доски палубного настила не выдержали и посыпались на батарейную палубу, которая, в свою очередь, загорелась. И не просто так, а вместе с тем запасом пороха, что покоился рядом с орудиями. Это было началом конца. Горящий корабль уже никто не обстреливал, но через пяток минут всем на «Морском драконе» стало ясно, что противник на данное время совершенно небоеспособен, а еще через столько же одной боевой единицей в эскадре стало меньше: команда стала покидать то, что спасти уже не представлялось возможным.