Я вскидываю голову.
– Пошёл ты на хрен!
Он даже бровью не повёл.
– Расскажи мне, почему ты вернулась в Гровтон. Почему не осталась в Луисвилле, с матерью?
– Меня арестовали, доволен?
Кровь толчками стучит во мне. Ну вот и всё, да? Последний удар, который оттолкнёт его от меня? Три дня. У меня осталось всего три дня до отъезда, и эта ночь должна была пройти совсем не так!
Райан сдвигает брови, он явно не ожидал такого ответа. Тошнота подкатывает мне к горлу. Он меня осуждает. Я это знаю. Райан хватает меня за ногу прежде, чем я успеваю спрыгнуть на пол.
– Ты отлично знаешь, как я отношусь к бегству. За что тебя арестовали?
Я вся покрываюсь потом. Я представляю, о чём он сейчас думает, и уже слышу его окончательный вердикт.
– Это имеет значение?
Он отпускает мою щиколотку, его пальцы медленно поднимаются вверх по моей ноге, массируют мою икру через ткань джинсов.
– Мне неважно, какой ты была в Луисвилле, потому что я люблю тебя такую, какая ты сейчас.
Люблю! Стоило ему произнести это слово, как моё сердце снова трепещет, а голова раскалывается от боли.
– Тогда почему ты хочешь это знать?
– Потому что я хочу, чтобы ты мне доверяла.
Ха! Доверие.
– Райан, я сижу полуголая в твоей постели. Как ты думаешь, мы не могли бы заняться чем-нибудь другим?
Правый уголок его губ слегка приподнимается в улыбке.
– Пожалуй, если ты расскажешь мне об этом, мы могли бы перейти к чему-нибудь другому.
Я занавешиваю лицо волосами. Что ему рассказать? Официальную версию или реальную историю? Райан рассказал мне о своём брате и о родителях. Я могу ему довериться.
– Моя мама разбила окна в машине своего ублюдочного хахаля, потому что он её избил. Он хотел снова её избить, но я подобрала биту и только успела замахнуться на него, как приехали копы. У моей мамы идёт условный срок, поэтому я взяла вину за повреждение имущества на себя. Моя тётя позвонила Скотту и попросила его вытащить меня из тюрьмы… – я взмахиваю рукой в воздухе. – Вот так я очутилась здесь.
Молчание. Ненавижу молчание. Молчание означает размышление, а размышление заканчивается осуждением.
Райан придвигается ближе ко мне, убирает волосы с моего лица.
– Ты позволила полицейским арестовать тебя вместо твоей матери?
Сейчас мне очень пригодилась бы майка. Я подтягиваю колени к груди.
– А ты бы так не сделал?
– Бет, – я слышу в его голосе замешательство, – то, что ты сделала, достойно восхищения, но это неправильно. Ты не должна брать вину матери на себя. Ты не должна хвататься за биту, чтобы защитить её… или кого бы то ни было.
Он выпрямляется, и я вижу, что наша поездка в Луисвилл предстаёт перед ним в истинном свете.