– Да, – отвечаю я, потом спохватываюсь. – Нет. Она подсела на героин.
Исайя отводит глаза, и я чувствую, как тяжёлый свинцовый шар падает на дно моего желудка.
– Ты знал.
Он снова смотрит мне в глаза.
– От твоей матери лучше держаться подальше, Бет. Ты её не изменишь.
Она изменится. Скотт мне поможет. Я знаю.
– Как ты?
– Потихоньку, – Исайя смотрит в ночное небо, потом резко отрывается от своей машины. – Ладно. Живи хорошо.
– Исайя… – лепечу я, не в силах сделать лучше. – Это же не прощание.
– Это оно, – отвечает он, открывая водительскую дверь. – Оно самое.
– Если бы ты в это верил, то не был бы здесь сейчас! – у меня открывается второе дыхание, когда я вижу, что мои слова доходят до него. – Мы же друзья. На всю жизнь.
Он проводит рукой по лицу, потом садится в машину, захлопывает дверь и заводит злобно взревевший двигатель. Краткий прилив энергии оставляет меня, сначала уходит из головы, потом утекает из кончиков ног. Мне больно сознавать, что я причинила Исайе боль, но я знаю, что в один прекрасный день он влюбится и поймёт, что мы с ним всегда были только друзьями.
Я открываю глаза и матерюсь. Я оскандалилась вдвойне: сначала уснула в машине, а потом позволила Скотту внести меня в дом. Как и в первую ночь в этом доме, я заботливо укутана одеялом, а мои кеды аккуратно стоят перед кроватью. В комнате темно, поэтому я даже не смотрю на часы. Я откидываю одеяло, вылезаю из постели и бегу в коридор.
На кухне Скотт сидит за стойкой, уставившись на столешницу. Я сажусь на мягкий кожаный диван. Вот удивительно: я прожила в этом доме три месяца, но ещё ни разу не сидела на нём.
– Классный диванчик.
– Да уж, самое время в этом убедиться, – отвечает Скотт.
Он одет в джинсы и футболку «Янкиз». Скотт всё время держится так солидно, что порой я забываю, что ему ещё нет и тридцати. Он слезает с табурета и садится рядом со мной.
– Не хочешь рассказать мне, кто такой Трент?
– Нет.
– Ладно, давай так. Расскажи мне, кто такой Трент.
Скотт ударил этого ублюдка. Я вытираю сонные глаза и подбираю самое простое и короткое определение.
– Это грёбаный ублюдок, отродье дьявола и урод, которому нужно забить в грудь осиновый кол, порезать на куски, а потом сжечь на костре.
– Или проломить ему голову бейсбольной битой?
– Можно и так, – я слабо улыбаюсь.
Скотт так же вяло улыбается в ответ. Я сказала Райану, что останусь. Я провожу пальцем по гладкой ленточке, завязанной на моём запястье.
– Почему ты нас бросил? Ты же бросил не только меня. Ты бросил маму.
– Ты готова обсуждать это спокойно или хочешь устроить очередной скандал?