Ну, и, конечно, есть оставшиеся остальные. Этих процентов 8-10. Эти — историческое зло, неистово требуют равенства для всех и во всём. Этих только стрелять. Иначе, вся масса обиженных поднимется на бунт. С протестующей, бурлящей, готовой на всё, бунтующей массой, физически, ещё никто никогда не совладал. С ней бороться можно и нужно только искусно поставленной пропагандой. Лживой, подлой, устрашающей. И, обязательно, провокации против лидеров непримиримых. Показать их в плохом, негативном свете. Отделить от них массу. Вот тогда — строй, система, вечны. Рабы будут пахать в любых условиях.
Нудящие, с палками, будут ходить добросовестно, присматривать очень внимательно за рабами. Иначе, они сами станут полноценными рабами системы. Борьба за выживание среди тупых рабов. Это то, что нужно преступной элите для вольготной, спокойной жизни — не обременённой ничем. Впрочем, требуется дополнительное пояснение; преступная рабовладельческая элита очень обременена продолжением своего рода. Иначе, всё зря. Тогда история не история. Горе историческое. Для этого скрытое многожёнство, скрытое подложество в постель мнимого наследника. Ребёнка назначат и покажут народу. Все династии прерывались буквально на первом втором царствующем рабовладельце. Особенно это заметно на князьях киевских, потом московитских, потом Романовых. История, писанная под заказ — это то, что нужно всегда рабовладельцам. Ленин с Троцким, уже в 1922 году создали Институт Истории при ЦК КПСС. На пятом году правления. Понятно, о чём и как будет писать такой, искренне холуйский орган системы. Именно с этого начинается историческая, антиземная, античеловечная ложь всей рабовладельческой системы. И величие, и богоизбранность, и претензии на последнюю инстанцию в законах, поучениях, дележе военной добычи и прибыли трудовых ресурсов. Вот и всё. В общем. В женщинах — тоже.
Все мы знаем, понимаем, что на месте министра Общественной Безопасности могла работать только личность, особо приближённая к главному рабовладельцу. На 1976 год, в Китае, это был Хуа Гофэн. Вот он знал обо всех почти всё, что было собрано в архивах спецслужб. И он хорошо знал, и об амбициозных потугах жены Председателя, и о великой хитрой скромности маленького Дэна, который, также, не менее упорно, двигался к трону генсека.
У него, министра Общественной Безопасности, на этих высоких партийных товарищей, всё политически жаркое, компрометирующее, было готово. Он ждал момента. Исторический момент, политически, напрягался и горячился. Сам министр Общественной Безопасности внешне был спокоен, но внутреннее напряжение души было такое, и опасение чего-то неопределённого и приближающегося в такой степени близким, что приходилось контролировать всех и вся. И искусная игра его подчинённого, генерала Чу, со всеми участвующими в политике страны, фигурами, успокаивала его в той степени, насколько это было возможно в создавшейся ситуации.