— С ними нелегко разговаривать.
— Знаю. И поэтому знаю, как с ними разговаривать.
Мудрый генерал согласно качнул головой и сжал кулачонки в знак удачи.
— Вы политик. Сильный политик. В вас верят многие, очень многие.
— Время покажет. Генерал, у вас есть люди вне ваших отделов и служб, чтобы выполнить особо деликатные поручения? Я не требую от вас скорости ответа или неискренности в словах.
— Товарищ Хуа, вы хорошо помните мои доклады вам по делу монахов и подозрительного интереса к ним американцев.
— Помню генерал. Мне было интересно и занимательно читать ваши отчётные детективы о фантастически возможном.
— Да, так я и писал, чтобы вы не особо вникали в это дело. Сейчас я могу сказать, что монахи и тот Рус, о котором я подробно писал, готовы помочь нам в той мере, в которой они способны.
— Вы думаете озвучить ваши мемуары?
— Думаю, что после моей смерти они появятся в образе длительного, обширного приключенческого романа.
— Вы меня удивляете: скромный, робкий, аскет генерал, китайских спецслужб. Неужели вы вместо того, чтобы добросовестно нести государственную службу и упорно работать на свою родину, занимались слёзными мемуарами и приключенческими романами?
— Имею личное право, товарищ Хуа.
— Нет, нет. Вы не обижайтесь, это я к своему восхищению и уважению. Вы что? Если бы я не верил вам и вашей терпеливой мудрости, я бы себя не уважал. Разрешите спросить, а кто будет будущий автор?
— Сам не знаю. Это решит только господь бог.
— Не в образе ли генерала Чана?
— Чан прекрасный человек и толковый рассказчик, но он мало что знает по этому делу.
— А кто знает?
— Сам не знаю.
Министр загадочно, по-доброму улыбнулся.
— Вы меня убиваете своей удивительной, творческой таинственностью. А сэр американец?
— Столько же, сколько и Чан.
— Чу, хорошо, забудем. Я весь сегодня на нервах, а вы мне романтику, приключения, далёкого для меня какого-то русского.
— Это даёт полезное расслабление и нужный отдых. Так, что всё это на сегодня к месту и к делу. Рус всем нам понадобится.
— Согласен. Даже, и не спорю. Монахов, конечно, крепко, жестоко потрепали в прошлом. Это был в корне неверный шаг Мао. Буддисты не католики, не православные, не мусульмане — они не призывают к войнам против неверных. Их не стоило трогать, тем более начинать репрессии и гонения. Мао просто использовал момент, как в России в Гражданскую войну, для укрепления своей личной власти. Власти отдельно взятой личности. Как большевики своих церковников: всех под корень. Полное уничтожение в будущем очень возможной оппозиции. Итак, Чу, пусть сама Цзян пока бесится в своих великодержавных, скрытых целях; вы встречаетесь с мистером МакКинроем, вежливо объясните ему перемену ситуации; я встречаюсь с товарищем Мао, потом с Дроздовым. После отставки Дэна, возьмёмся за банду Мадам Мао. Если мы сможем перебороть её, Дэн будет восстановлен на своих постах с полной политической и партийной реабилитацией.