Изабель тихо рассмеялась, ее темные глаза сияли.
– Ага, выпустила коготки. Ты всегда была такой честной, Беатрис. Никакого притворства. Вот и продолжала бы в том же духе. Так было бы куда лучше, согласны?
Никто не сказал ни слова. Даже Беатрис промолчала. Я покосилась на Реджи Лайонса. Он стиснул зубы, лицо было бледно, как мел.
А на губах Изабель играла улыбка, пока она обводила взглядом стол. Я почти физически ощущала исходящее от нее возбуждение. Она явно наслаждалась каждым моментом.
– Теперь, раз уж мы стали так честны друг с другом, самое время сделать одно заявление. В моей книге раскрыто много тайн, но в самой истории, случившейся тогда, их было гораздо больше. Просто тогда я этого еще не знала. И вот раскопала их. У меня появилась новая информация, однако я решила приберечь ее до нужного момента. Как раз сейчас он и настал. – Изабель снова выдержала долгую паузу перед тем, как нанести coup de grace[2]: – Я решила написать продолжение.
В зале повисла тишина – показалось, что даже поленья в камине перестали потрескивать, – затем Реджи Лайонс громко чертыхнулся и так резко вскочил со своего места, что стул отлетел в сторону.
– Ты не посмеешь, Изабель!
– Но я уже начала писать, Реджи.
– Я не позволю, – сквозь зубы прошипел он.
Изабель расхохоталась низким горловым смехом, однако ее взгляд стал жестким, ледяным.
– Не думаю, что у тебя получится мне помешать.
Он так побагровел от ярости, что я испугалась – вдруг его хватит апоплексический удар.
И тут в тишине прозвучал холодный голос Беатрис:
– И что же нового вам удалось узнать?
Изабель устремила взгляд на нее. Казалось, искры ненависти так и пронзают воздух.
– Ты действительно хочешь, чтобы я так прямо тебе и сказала, Беатрис?
Беатрис не отвела взгляда, но и не ответила.
Изабель не стала нарушать тишину, воспользовалась паузой и отщипнула крохотный кусочек бисквита. Я слышала, как тяжело дышит сидящий напротив Реджи Лайонс.
Мне очень хотелось посмотреть на реакцию Майло, однако он сидел на той же стороне стола, что и я, а извернуться и взглянуть на него было бы просто неприлично. И Лаурель тоже сидела там, где я не могла ее видеть. И я отчаянно ломала голову над тем, что же сейчас думают эти двое близких мне людей.
– Но к чему понадобилось собирать нас здесь, чтобы сообщить все это? – спросила моя кузина. Пусть я ее не видела, зато отчетливо слышала в ее голосе разочарование. – Почему бы вам просто не написать книгу и обойтись без этих выступлений? – Тем же вопросом задавалась и я.
– Да потому, что вы мне нужны, – ответила Изабель.