А потом поднял кулак и ударил ее.
Ему нанесли визит, но он этому не удивился. Он почти его ожидал.
Входная дверь не была заперта – простое нажатие на ручку позволило войти в квартиру. Вошел он с меньшей опаской, чем представлялось разумным. При других обстоятельствах он был бы гораздо более встревожен, но после всех событий этого вечера проникновение в его дом могло рассматриваться как чистой воды анекдот. Он включил свет и прошел в центр разгромленной квартиры. Разбросанные по полу книги походили на мертвых птиц. Из немногочисленной в его жилище мебели были выдвинуты все ящики, а их содержимое вывалено на пол, открыв тем самым взору несметное количество ненужных бумаг, прилипавших к его существованию, как раздавленное дерьмо к подошвам. Компьютер, кажется, не пострадал.
Рульфо полагал, что знает, что у него искали.
«Их интересует только эта фигурка».
Однако даже в большей степени, чем точный мотив необычной заинтересованности в какой-то там восковой фигурке, его занимала причина, по которой дамы (если это были они, а он был совершенно уверен, что они) оказались вынуждены проводить подобный обыск. Если они столь могущественны, если обладают способностью материализоваться из воздуха или превращаться в девочек, почему же тогда они оказались не способны вернуть себе принадлежавшую им вещь? Почему они взяли на себя труд угрожать ему в театре и рыться таким вот способом в мусорной корзине его жизни?
Он наклонился и стал собирать книги. И тут подумал, что самое время позвонить Ракель и узнать, все ли у нее в порядке. И еще ему нужно убедить Сесара, что не следует продолжать поиски. Рульфо уже раскаивался в том, что обратился к нему за помощью. Секта они или нет, но дамы предпринимали очень серьезные шаги и уже сумели ему это продемонстрировать.
Вдруг из-под томика стихов Пауля Целана[22] на него взглянули глаза.
Это Беатрис, покоясь под стеклом, улыбалась ему с одной из тех многочисленных фотографий, которые он когда-то вставлял в рамочки, а потом забросил на антресоли. Ее внезапное появление заставило позабыть о том, что с ним случилось в театре, и о том, в каком состоянии нашел он свою квартиру и находится он сам.
Он взял в руки ее портрет, чувствуя, что в душе вновь разгорается память. Воспоминания никогда не исчезают – они лишь аккумулируются во тьме, и в тот самый момент для Рульфо они были вновь озарены светом влажных зеленых глаз, безобидными медузами пары мягких рук и смехом, звучавшим как арпеджио челесты. Эти прекрасные черные волосы, этот нежный зеленый взгляд…