, представляют собой не нечто безразличное и условное, как это кажется нам, а что-то значительное и существенное. Имя человека образует главную составную часть его личности, быть может, часть его души. Одинаковое имя с животным должно было привести примитивные народы к предположению о существовании таинственной и значительной связи между их личностью и этой животной породой. Какая же это могла быть другая связь, как не кровное родство? Но раз такое родство допускалось вследствие сходства имени, то, как прямое следствие кровного табу, из него вытекали все тотемистические предписания, включая и экзогамию.
Именно эти три вещи – группа имен животных неизвестного происхождения, вера в высшую связь между всеми носителями одного и того же имени – людьми и животными, вера в таинственное значение крови – вызвали появление всех тотемических верований и деяний, включая сюда и экзогамию. (The Secret of the Totem, с. 126.)
Объяснения Ланга распадаются, так сказать, на два периода по времени. Одна часть его теории объясняет тотемистическую систему психологической необходимостью, исходя из факта названия тотема при условии, что забыто происхождение этого наименования. Другая часть теории направлена на выяснение происхождения этих имен. Мы увидим, что она носит совсем другой характер.
Эта вторая часть теории Ланга по существу мало чем отличается от других, названных мною «номиналистическими». Практическая потребность в различении заставила отдельные племена давать себе имена, и потому они соглашались с именами, которые давали им другие племена. Это «название из ничего» составляет особенность конструкции Ланга. Ничего удивительного нет в том, что получившиеся таким образом имена были заимствованы у животных и не могли казаться примитивным народам бранью или насмешкой. Впрочем, Ланг указал на далеко не единичные случаи из более поздних эпох истории, когда имена, данные другими первоначально с целью насмешки, были приняты теми, кому они давались, и они охотно их носили (гезы, виги и тори).
Предположение, что возникновение этих имен со временем было забыто, связывает эту вторую часть теории Ланга с изложенной раньше.
β) Социологические теории
С. Рейнах, с успехом исследовавший остатки тотемистической системы в культе и в нравах позднейших периодов, но с самого начала придававший мало значения моменту происхождения от животного-тотема, в одном месте смело заявляет, что тотемизм кажется ему только «une hypertrophie de l’instinct social» (гипертрофией социального инстинкта).
Тот же взгляд проходит через новый труд Э. Дюркгейма «Les formes élémentaires de la vie religieuse. Le systeme totemique en Australie», 1912 г. («Элементарные формы религиозной жизни. Тотемическая система в Австралии»). Тотем является явным представителем социальной религии этих народов. Он олицетворяет общественность, являющуюся настоящим предметом почитания.