Пилот вызвал второй батискаф и поставил его в пятидесяти ярдах от себя, за устланным обломками местом. Четыре прожектора выдавали вместе двадцать тысяч ватт, и они могли видеть участок почти целиком.
– Ну? – ухмыльнулся пилот.
– Что ну?
– Ну, что это?
– Откуда мне знать, черт побери? – отрезал Уэббер. – Послушай, я замерз, устал и хочу выпрямиться. Сделай одолжение, прекрати...
– Это подводная лодка.
– Точно? – Уэббер приник к иллюминатору. – С чего ты решил?
– Смотри, – показал пилот. – Руль глубины. И вот, это должна быть труба шнорхеля[3].
– Ты думаешь, атомная?
– Нет, не думаю. И даже уверен, что нет. Похоже, она стальная. Смотри, как окисляется – очень медленно, ведь на глубине почти нет кислорода, но все же окисляется. К тому же она невелика, и кабели дерьмовые, древние. Кажется, мы имеем дело со Второй мировой войной.
– Второй мировой?
– Ага. Но попробуем подойти поближе. Пилот что-то сказал в микрофон, и по команде батискафы почти незаметно поползли навстречу друг другу, приподнявшись над грунтом лишь настолько, чтобы не цеплять ил.
Осталось восемьдесят шесть кадров, и Уэбберу пришлось снимать экономно. Он пытался представить, как выглядела эта груда обломков до катастрофы, но разрушение было настолько полным, что он не понимал, каким образом кто-то может узнать в этом отдельные части корабля.
– Где мы? – спросил он.
– По-моему, над кормой, – ответил пилот. – Лодка лежит на левом борту. Эти трубы, должно быть, кормовые торпедные аппараты.
Они миновали одно из палубных орудий, и, поскольку оно действительно на что-то походило, Уэббер истратил пару кадров.
Подойдя к зияющей ране в борту корабля, они увидели на иле в нескольких футах от пробоины пару туфель, как будто ждущих, когда их снова наденут на ноги.
– Где парень, который их носил? – заинтересовался Уэббер, снимая туфли в разных ракурсах. – Где тело?
– Должно быть, съели черви, – произнес пилот. – И еще крабы.
– Кости и все остальное? Черви едят кости?
– Нет, но море ест. Глубина и холодная соленая вода растворяют кости... Химия. Море ищет кальций. Раньше я хотел, чтобы меня похоронили в море, но теперь – нет. Мне не нравится идея стать ленчем для этой погани.
Приблизившись к носу подлодки, они увидели еще несколько распознаваемых предметов: котлы из камбуза, раму от койки, радио. Уэббер все сфотографировал. Он наводил одну из камер, когда на границе поля зрения заметил нечто похожее на букву алфавита, выписанную на стальной плите.
– Что это? – спросил он.
Пилот развернул батискаф и медленно двинулся вперед. Глядя в иллюминатор, он вдруг бросил: