– Только ты один, дядюшка… только ты у меня и есть на всем свете… Приблуда…
– Оба мы чужие средь людей, оба мы приблуды, голубка! И не тревожься, не выплакивай глазки. Я не позволю тебя обидеть. Я стар уже. Но сил еще хватит… пока я ни голода, ни нужды не знаю, и у тебя, голубка, все будет. Тихо, тихо, девочка ты моя, дорогая моя, тихо… Если люди уж очень досаждать тебе станут, ты приходи ко мне, на мельницу. У меня там не больно красиво, да и небогато, но ни голоду, ни холоду ты там не узнаешь, и сердечности хватит… Там большой лес, широкие луга, мы будем собирать травы, а ты, голубка, будешь помогать мне людей лечить… Злые языки тебя там не достанут, злое слово не обидит… Нам, приблудам, хорошо будет вместе… Тихо, голубушка, тихо…
– Какой же ты добрый, дядюшка, какой добрый! – Марыся потихоньку успокаивалась. – Кажется, даже родной отец лучше быть не может… Чем я заслужила такое?..
– Чем? – Знахарь задумался. – А кто ж это может знать? А чем я заслужил, что ты вот так обнимаешь меня, голубка моя, что старое мое сердце, которое и билось-то лишь по привычке, без желания, разогрела ты, словно солнышко… Один Бог знает, а я хоть и не знаю, но благодарю его за то и до самой смерти благодарить не перестану…
Перед магазином остановилась бричка, и вскоре в лавку вошел какой-то господин. Он покупал цветную бумагу для фонарей, видно, на приближающийся праздник урожая. Он долго выбирал, торговался и жаловался на высокие цены.
Когда он наконец вышел с покупками, знахарь сказал:
– А позволишь, голубка, я тебе прямо скажу, что думаю?
– Конечно. – Она улыбнулась, не без опасения, что после такого начала приятных вещей не услышит.
И она не ошиблась: знахарь заговорил о пане Лешеке.
– Все эти хлопоты и тревоги из-за него. Что тебе до него, голубушка?.. Я не говорю, что он плохой человек или злой, и глаза у него хорошие, но он еще слишком молод, нет в нем основательности, вертопрах. Не раз я к нему приглядывался, не раз, не два и не десять даже видел, как он сюда приходил и просиживал часами… Да и люди рассказывали… А человек он молодой, легкомысленный, вот и нечего удивляться, что подозревают в нем дурные намерения. Бог свидетель, я сам-то не верю в них! Голову бы дал, что все эти разговоры – одно пустобрехство. Только видишь, голубка, зачем давать повод для болтовни?.. Языков людям не завяжешь, глаз не закроешь. Вот они смотрят да болтают. А что тебе с этого ухаживания? Только одни неприятности. Ты еще молода и неопытна, легко поверишь каждому обещанию.
– Он мне никогда ничего не обещал, – перебила Марыся, зардевшись и смутившись.