Теперь он неторопливо вытащил все это на дорогу и старательно уложил поперек нее, так что проезд был полностью перекрыт и объехать завал не было никакой возможности. Вдоль обочин по обе стороны тянулись глубокие канавы, причем их внешние края были намного выше внутренних. Кроме того, вдоль них росли густые кусты, образовавшие плотные живые изгороди с обеих сторон дороги.
Было еще не очень темно, и Зенон с мрачным удовлетворением в очередной раз оглядел свою работу. Он уже хотел было двинуться в сторону тракта, когда ему в голову пришло, что, спрятавшись в кустах около завала, он сможет без всяких опасений полюбоваться на результат своей мести.
«По крайней мере, увижу, как они свернут себе шеи», – усмехнулся Зенон.
Он несколько раз соскальзывал с крутого склона, но наконец-таки вскарабкался наверх, раздвинул ветви кустов и удобно улегся под ними. Наблюдательный пункт выбран был прекрасно. Оставалось только спокойно лежать и ждать, а когда они уже разобьются, выйти на тракт и вернуться в городок. Никто не сможет обвинить его в том, что это он сделал завал, никто его не видел, а тот мужик, с которым он ехал от вицкуновской корчмы, двигался в сторону Ошмяны. Да он и не знал, кого вез. А этих найдут только утром. Ночью по боковой дороге никто не ездит – это же не главный тракт, по которому фурманки направляются к утреннему поезду или за кирпичом в Людвиково.
«Конечно, кое-какие подозрения могут возникнуть, – думал Зенон. – Я не раз грозился отомстить. Но никаких доказательств против меня не найдут. А они за то, что мне сделали, заплатят сполна… Да еще полюбуюсь этим зрелищем… Не каждый день такое случается!..»
Проходили минуты, которые казались ему часами. Рокот мотора приближался, становился все громче. Уже не более полукилометра отделяло пару от неизбежной катастрофы.
«Разве что черт их убережет», – промелькнуло в голове Зенона.
Но Чинского ничто не уберегло. Наоборот, он заметил, что становится довольно прохладно, и подумал, что Марыся может простудиться. А поскольку за мостиком дорога была намного лучше, он прибавил газу.
Сноп яркого белого света перед ним вонзался в темноту, раздвигал ее в стороны, прокладывая дорогу. Еще два поворота, за вторым будет небольшой, довольно плавный подъем, а там уже и тракт. Лешек думал о завтрашнем дне, о решающем разговоре с родителями, о том, как представит им Марысю, о своем огромном счастье, о вечерах, которые они станут проводить вдвоем, об утрах, когда, просыпаясь, они в тысячный раз будут убеждаться, что их счастье не было только сном, что оно реально и осязаемо… Он представлял себе стол, накрытый на двоих, ее, такую веселую, сияющую и светлую, как она заботится о его доме, об их гнездышке…