Он посмотрел на темные оконные стекла, до половины заметенные снегом.
– В это время меня уже не было бы в живых.
– Лешек! – в ужасе воскликнула Марыся.
– А зачем мне было жить без тебя?!
Он прижал ее к себе, по щекам обоих крупными каплями катились слезы, смешиваясь между собой. Молодые люди оплакивали уже минувшее страшное прошлое, отчаяние, сердечные печали, которые сгорели в их душах дотла, плакали над своим счастьем, таким огромным, таким безмерным, что они чувствовали себя потерявшимися в его безграничных просторах, маленькими и несмелыми.
Лешек не ошибся. Поспешно покидая дом в расстроенных чувствах, он действительно оставил письма на столе, рядом с неподписанными конвертами. После его отъезда в Людвикове царила полная неразбериха. У экономки пани Михалевской от избытка переживаний начались судороги, а потом, когда ее удалось более или менее успокоить, она стала так путано пересказывать разговор с Лешеком, что прошло немало времени, прежде чем удалось понять, что и почему произошло.
Установить, что же все-таки на самом деле случилось, удалось только благодаря господину Чинскому, за которым, конечно, тут же послали на фабрику. Он не ограничился расспросами Михалеси. От прислуги он узнал, что Лешек вызвал садовника, а тот рассказал, что ему велено было срезать самые красивые цветы в оранжерее.
Само собой разумеется, господин Чинский не упустил из виду утверждение экономки, что она застала Лешека за написанием писем. При этом он был так осторожен, что, несмотря на достаточно энергичные требования членов семьи, никого из них в комнату сына не впустил, а потому смог без помех прочитать все письма.
Но когда господин Чинский погрузился в их чтение, руки у него вдруг задрожали, а на лбу выступили капли пота. Содержание писем, дополненное рассказом экономки, не оставляло никаких сомнений и даже слишком хорошо объясняло причины апатии сына и его внезапного отъезда.
А когда вернулась жена, господин Чинский попросил ее прийти в кабинет и коротко описал недавние события, а также представил всю ситуацию с их сыном.
– Лешек сегодня утром вызвал к себе садовника и велел ему срезать чуть ли не все цветы в оранжерее. Он сказал, что сам заберет их, но не объяснил, для чего они ему. Потом сел писать письма. Но прежде чем я дам почитать их тебе, дорогая Эля, должен предупредить: они уже не актуальны и опасность миновала.
– Какая опасность? – деловито осведомилась госпожа Чинская.
– Намерение Лешека покончить с собой.
Госпожа Элеонора побледнела.
– Какая чепуха! – воскликнула она, нахмурив брови.