А по выражению лица адвоката Корчинского можно было судить, что он все так и задумал. Веселый и разговорчивый, в расстегнутой тоге, он, засунув руки в карманы брюк и небрежно присев на край своего стола, болтал с коллегами по адвокатуре. Рядом на том же столе высились стопки актов и записей, в которые он даже не заглядывал. Видимо, он прекрасно проработал весь материал и подробно выстроил линию обороны.
И правда, адвокат был совершенно уверен в себе, особенно со вчерашнего дня. Накануне рано утром он встретил на вокзале профессора Добранецкого и отвез его в одну из частных клиник, где уже собрались давние пациенты знахаря Косибы. Почти весь день, с небольшими только перерывами, профессор осматривал и обследовал их, изучал рентгеновские снимки и диктовал стенографистке свои заключения.
Адвокат Корчинский не упустил из виду ни одной мелочи, которая могла бы помочь выиграть дело. Он сам проследил, чтобы были доставлены все необходимые ему свидетели, основательно изучил все акты по делу и теперь мог спокойно ждать начала заседания.
Ввели обвиняемого, который безучастно занял свое место под охраной полицейского. Внешний вид Антония Косибы весьма резко контрастировал с радостным удовлетворением, которое выражал его адвокат. Он сидел сгорбившись, с опущенной головой и неотрывно смотрел в пол. Его борода поседела еще больше, кожа на лице пожелтела, под глазами виднелись явственные синие круги и мешки. Он даже не оглядел зал, точно не слышал дружеских знакомых голосов, повторявших его фамилию, а может, и в самом деле не слышал, поскольку и на обращенный к нему вопрос защитника никак не отозвался. Только резкий звонок и приказ полицейского, велевшего ему встать, точно разбудили Косибу. Он тяжело поднялся и снова сел, погрузившись в свои мысли.
В этом зале он был единственным человеком, которого совершенно не интересовал ход процесса и его результат.
Точно автомат, ответил он на заданные ему вопросы относительно его личности и снова замер, впав в состояние апатии.
«Если б тут был суд присяжных, – с улыбкой подумал Корчинский, – одного вида этого бедолаги мне хватило бы, чтобы его оправдали».
Между тем начался хоровод свидетелей. Первым свидетельское место занял старший сержант Жёмек. В ответ на искусно составленные вопросы прокурора он вынужден был дать показания, сильно отягчающие вину подсудимого. Косиба признался в краже саквояжа, не вернул ее законному владельцу, спрятал его и хранил несколько недель, а отдал только под угрозой обыска, во время которого украденный предмет был бы обнаружен в любом случае.