Слепой гость (Рысс, Воеводин) - страница 47
- Значит, думаешь, муж заговорит?
Мать молчала. Мамед нахмурился. Седые лохматые брови сошлись над переносицей.
- Посмотри на меня, Гуризад,- сказал он.- Я старик. Я слеп. Я не вижу ни людей, ни травы, ни неба. Я стар, одинок и слеп. Как думаешь ты, я счастлив?
В комнате было тихо. Женщины сидели испуганные и молчаливые. Старик в самом деле был страшен. Он говорил медленно, негромко и однотонно. Но чувствовалось, что ему хочется кричать. В это время отчим мой поднял голову и, увидя Мамеда, весело улыбнулся ему. Всем стало еще неприятней: вот глухой человек невпопад улыбается слепому, а слепой даже не видит этой улыбки.
- Я несчастлив, Гуризад, - продолжал слепой. - Я плету свои корзины и разношу их заказчикам и я уже не помню, какого цвета гранат и как выглядит лицо человека.
Он встал и стоял высокий, худой, опираясь на палку, поднимая морщинистое свое лицо.
- Но я не пойду,- сказал он и с силой стукнул палкой об пол,- я не пойду ни в мечеть, ни к мулле, ни к Мехди. Я знаю, что все они жулики и вруны. Я знаю, что все это ложь с начала и до конца. Я много лет живу в Советской стране, и советская власть меня многому научила. И когда я говорю, что не верю, так я не верю совсем и уже навсегда.
Он замолчал и сел, дрожа от волнения. Старик ослабел, и, когда он заговорил опять, голос у него был хриплый и дребезжащий.
- Кто у тебя, Гуризад?- спросил он.
- Мои соседки пришли попрощаться со мной, - ответила мать. Мамед кивнул головой.
- Слушайте, женщины, - сказал он, - этот мулла, о котором говорят, что он Мехди, до сих пор скрывавший свое имя, недавно обсчитал меня, бедного старика, на пять рублей и отдал только тогда, когда я пригрозил обратиться к судье. А теперь Гуризад пойдет к нему и будет смотреть на него, как на бога. Мне стыдно за тебя. Гуризад.
Опять наступило молчание. Старик шептал что-то про себя и качал головой. Мать тихо плакала, а отчим стучал молотком. Потом мать заговорила:
- Мамед,- сказала она,- за что ты ругаешь меня, темную женщину? Я и сама не знаю, верю я или не верю. Но мне хочется испытать. Думаешь, мне самой не стыдно? Мне стыдно, Мамед. Мне перед собственным сыном стыдно.
Мамед поднял голову.
- Мальчик,- сказал он,- ты здесь?
- Здесь,-ответил я неуверенно. По совести говоря, я побаивался старика, когда он сердился.
- Скажи своей матери, мальчик, что думаешь ты? Должна ли она идти на поклон к обманщику?
Все смотрели на меня и ждали моего ответа, только мать смотрела в другую сторону. Я нахмурил брови и наморщил лоб, чтобы показать, что я размышляю. В памяти моей мелькнул вчерашний разговор у Баширова, и я ответил, стараясь, чтобы мой голос звучал спокойно и с достоинством: