Ягавая баба не знала, куда бежать, и, выйдя за забор из человеческих костей, снова стала прислушиваться, настороженно шевеля петлистыми ушами. И услышала такие звуки, что, не обращая внимания на хромоту, со всех ног понеслась на эти звуки. Звуки доносились еле-еле. Бяфа кричал очень сердито, а в саду были только эти молодцы. И они тоже кричали и бранились. Значит, там драка. Бежать было далеко, надо было очень торопиться, чтобы успеть. Только теперь, задыхаясь от бега, она все поняла.
Она бежала и видела взломанные двери домов, выбитые окна, поваленные заборы и растоптанные грядки. Голоса слышались все ближе, но русским духом вовсе не пахло. А потом она услышала то, что говорили эти люди... Они говорили не по-русски.
Окончательно стало ясно — никакие они не добры молодцы. Это были фашисты. Гребаные фашисты. Она читала некоторые книги про фашистов. Там описывалось все точно то, что она увидела сегодня. Фашисты грабили, взламывая дома и погреба. Они убивали. Сначала они убивали всех собак, кур, свиней и, конечно, козлов, потом принимались за людей. Фашисты насиловали женщин. Фашисты кичились своей культурностью и называли русских людей дикими зверьми.
Но ни в одной книге не было написано, как фашисты, охотясь за партизанами, набрели на избушку на курьих голяшках. Рвущимся на восток гитлеровцам не было никакого дела до дремучего русского леса, где на неведомых дорожках следы невиданных зверей. А русскому лесу до фашистов — и подавно. И правильно, что не написано ни в одной книге, — она получилась бы слишком страшная.
Фашисты были совсем рядом. Баба яга забежала за соседний дом, легла на землю и осторожно выглянула из-за угла. Их было двое. Рослые, вооруженные до зубов ломом и топором, они возились с чем-то большим и темным. Разглядев, что это было, ягавая баба сумела не закричать. Сумела не броситься на фашистов. Ей не справиться с ними двумя в открытом бою. Она вонзила отточенные зубы в руку и заставила себя отползти назад. Во рту стало тепло и солоно от хлынувшей из прокушенной руки крови. Слезы застилали глаза, но этого было нельзя — сейчас ей особенно важно было хорошо видеть. Она изо всех сил укусила вторую руку, и слезы кончились. Стала дышать глубоко.
Посмотрела: плохо, что шла кровь. Вокруг были пятна. Правда, уже начинало смеркаться, и хорошо, что не было снега. Руки следовало бы забинтовать, но для этого надо рвать юбку, а треск ткани могут услыхать фашисты.
Она опять осторожно выглянула из-за фундамента. Фашисты привязывали тело Бяфы к шесту. Видно, собирались унести в свое волчье логово. Они были так заняты своим черным делом, что совершенно не смотрели по сторонам и не прислушивалась. Ягавая баба оторовала от подола два куска и завязала руки. Она читала, что фашисты всегда были самонадеянны и глупы. Потому-то мы били, и бьем их, и будем их бить.