Вскоре к ним подошло подкрепление, еще один фашист. Конечно, вдвоем им было не сдюжить, вызвали подмогу. Подмога шел медленно, немного пошатываясь, сейчас видно, что был пьян.
Выследить, где находится их логово, не составило для ягавой бабы никакого труда. Прячась за кустами и строениями, она краткими перебежками следовала за оккупантами. Вскоре они дошли до захваченного ими дома, громко кричали что-то на фашистском и ломаном русском языке, но ягавая баба не вслушивалась. Она лихорадочно думала, как стать быть.
Справиться со всеми сразу ей не под силу. Она, хотя и ягавая баба, была небольшого роста и худенькая, недаром ее так легко принимали за девчонку. Можно взять топор, подкараулить и зарубить одного, но двое оставшихся рано или поздно его хватятся, а с двоими ей уже не справиться.
А вдруг искать пропавшего пойдет один? Тогда можно перебить их по очереди. А вдруг не один? И вдруг они вообще будут все время вместе? Кроме того, вообще неизвестно, как они поведут себя, когда ее увидят. Фашисты ведь трусы, они могут и вовсе запереться в доме и вызвать карательный отряд. Правда, как только они запрутся в доме, тут им и смерть, но каратели-то потом приедут, прочешут местность, поймают ее. И прежде чем повесить, будут еще пытать и насиловать. Правда, никаких пыток ягавая баба не боится, она ведь мертвая, но изнасиловать ее они вполне смогут. От одной мысли об этом ягавую бабу затрясло от ненависти. Нет, бесславные ублюдки, этого-то не будет! Никакого карательного отряда не будет. И зачем их рубить топором? Что потом прикажете делать с мясом? Зажарить и сожрать? От этой мысли ягавую бабу передернуло от отвращения. Это же не сладкие Терешечка или Лутоня, это фашисты, жрать их она брезговала. Нет, фашисты не должны ее заметить.
Ягавая баба засунула палец в рот и призадумалась. За козла они ответят. Вот они сейчас напьются своего шнапса и уснут пьяные. А дом случайно загорится, и все будет шито-крыто.
Ягавая баба тихонько обошла дом и его узнала. Этот дом был хорошо ей знаком — один из немногих в саду, он имел ставни на окнах, и она радостно захлопала в ладоши:
— Ай да гостинец фрицам! Ай да сюрприз фашистам!
Тем временем стало совсем темно, и окна в доме — всего их было три — зажглись. Ягавая баба приподнялась на цыпочках и осторожно заглянула в окошко. Стекло изнутри запотело, но разглядеть было можно. Фашисты жарили мясо и пили вино. Они громко кричали на фашистском и ломаном русском языке, чокались стаканами.
Затем самый звероподобный подошел к музыкальному ящику и завел музыку. До ягавой бабы донесся зловещий барабанный бой, оглушительный скрежет, похожий на звуки пилы или сирены, и истерические вопли фашистского певца. Наверное, пел Гитлер. Верзила еще прибавил звука, и все трое задергались в конвульсивных движениях.