Следует сказать еще и о такой особенности «культурной революции». Она больше всего понравилась молодежи, даже наиболее юной ее части — учащимся и студентам, людям, неискушенным в жизни, не умеющим всесторонне оценить те или иные жизненные явления, не подготовленным в теории, но рвущимся в бой, стремящимся, по их мнению, как можно больше принести пользы революции. Их максимализм не знал границ. Они часто доходили до фанатизма, могли бездумно пожертвовать своей жизнью, хотя, если трезво посмотреть на происходившее, то можно увидеть, что в этом не было никакой нужды. Им просто надо было отличиться, показать себя или, как говорит автор, превзойти себя. Примеров таких действий в книге немало. Закончили они плохо, всех их сослали в глухие сельские районы на трудовое перевоспитание, где им давали самую грязную, непрестижную даже для сельского жителя, работу. Среди людей старших поколений таких оголтелых было немного. Эти люди были либо втянуты по обязанности и занимаемому положению, либо то были те, кто всегда рвется к власти, стремится к известности любыми путями, преследует свои корыстные цели. Но поскольку кругом бродил дух революционности, и тех, кто уклонялся от участия в «революции», «выводили на чистую воду», то с течением времени по существу все население страны было втянуто в активную деятельность. От этого нельзя было уйти. Помню, как рассказывал один перебежчик, почему он нарушил границу и перешел в СССР.
В приграничном поселке, в котором он жил, ежедневно во всех организациях, в том числе в школе, где он работал учителем, проводились собрания критики. Он никогда не выступал, никого не критиковал и никого не бил, чем обычно заканчивалась критика обвиняемого. И вот ему однажды говорят: а ты, Ван, почему молчишь, наверно, сам такой. Да прицепились так, что вывели его в круг и потребовали признания, а под конец побили и оставили в школе под охраной учеников его же школы. Дали лист бумаги и велели написать признание. Ему не в чем было сознаваться, и он ничего не написал. На следующий день он под охраной учащихся чистил поселковые уборные, а вечером критика повторилась, и ему опять дали чистый лист бумаги. Зная по опыту других, что от признания не отвертеться, он написал его, оклеветал еще двух человек. А когда хорошо подумал, то испугался своего поступка, взял свое «признание», запер в школе заснувшую охрану и перешел к нам. Из этого примера видно, почему все старались быть активистами. И часто — активистами поневоле, чтобы самому не попасть в разряд контрреволюционеров.