Море было спокойным.
Когда сообщили о приближении делегации из Яса, Алай молча, нахмурившись, тяжелой тучей пересек коридоры, приказав дочери быстрее собрать всех у парадного въезда во дворец. Наскоро перебрав в уме некоторые факты, которые запомнил из письма Тахивран, Алай вышел следом. Гости уже натягивали поводья.
Семь человек – пятеро мужчин, две женщины – держались впереди и осматривались с высоты седел. За их спинами медленно подтягивалось еще по меньшей мере две с половиной сотни солдат. Да уж, мысленно протянул Алай, в ужасе соглашаясь со сведениями Змея: эти везде с собой таскают орду охраны. Змей, наблюдая за царем, про себя усмехался: рассказывать, что в последние годы происходило в Ясе, он Алаю не стал, справедливо полагая, что это владыка должен обсудить с раману в переписке, поэтому о том, что нынешнее поколение танов друг к другу недружелюбно, в известность не ставил.
А потом Змей вздохнул, прикрыл глаза и понял, что дальше трусить нельзя. Он перевел взгляд на гостей и замер на вдохе. Это и вправду она.
Гости, одетые разномастно, кто с роскошеством, кто скорее строго и непритязательно, так что и не разберешь, кто тут главнее, кто важнее, спешились. Алай пристальным взглядом изучал иноземцев, пытаясь хоть как-то определить наугад, которые из них таны, а которые лаваны (зря, что ли, ему Гор вчера весь вечер объяснял, в чем там разница в сословиях?!). Алай вышел вперед, удержавшись от того, чтобы прочистить горло, и заговорил словами приветствия.
– Я рад принимать посланников Яса. Да пребудут с вами ваши боги. Добро пожаловать в Аттар, – произнес Стальной царь вежливо и дружелюбно. Его взгляд остановился на молодой девушке – единственной блондинке среди остальных. Волосы убраны в косу набок, и очевидно, что по длине они едва закрывают плечо – здесь, в Орсе, девица ее лет могла быть так острижена только за большие грехи, а в Ясе вон в парламентеры определяют, задумался царь. Впрочем, разбираться в личностях посланцев велено Змею, пусть он и ломает голову.
– Это трое из моих шестерых детей, – Далхор продолжил знакомство коротко, – Халий, наследник, Аман, самый младший, и Джайя, старшая дочь. И мои советники, – он сделал скупой жест рукой. Ясовцы сразу обратили внимание на тяжелые широкие браслеты на кафтане царя – под полуденным солнцем камни в них заиграли так, что, даже не желая, пришлось посмотреть.
Вперед вышел один, роста среднего, седеющий и лысеющий одновременно, с объемистым животом.
– Я – тан Каамал, защитник Серебряного дома, – сказал Яфур неторопливо и почтительно. Бану едва слышно вздохнула и перенесла вес тела с ноги на ногу. Намеренно выразила нетерпение, безошибочно определил стоявший сразу за спиной госпожи Гистасп. Яфур таких тонкостей не знал, поэтому продолжил в прежней манере, вынуждая остальных маяться под солнцем.