– Бану, – протянул Гор почти ласково, – когда речь заходит о тебе, для меня не существует никаких других женщин, ты же знаешь.
Если бы у Бансабиры остались силы, она бы озлилась вновь. Но сейчас женщина только с трудом доковыляла до лошади, прихрамывая и неосознанно прижимая к груди поврежденную руку с разодранным запястьем, будто баюкая.
– Поэтому, что бы ты там ни думала, – продолжил Гор, с титаническим усилием распрямляясь и глядя ученице в спину, – больше тренироваться мы не будем.
Бансабира застыла в двух шагах от животного.
– Да, два-три дня надо восстановиться. Потом можно попробовать верхом, не усердствуя: боюсь, ни я, ни ты особо не удержим поводьев сейчас.
– Мы не будем тренироваться совсем.
«С какой стати?» – нахмурилась танша.
– Почему? – глухо спросила она.
– На тебе места живого нет.
Бансабира с легким вздохом опустила голову: что правда, то правда. И, надо признать, за три дня ей уже не восстановиться. Губы Бану изогнулись в усмешке, она обернулась:
– На тебе тоже. Но когда нас это останавливало?
Гор посмотрел прямо, со всей серьезностью, но уже без угрозы:
– Нет.
– Почему?
Гор прищурился, вглядываясь. Расплылся в ухмылке: вот как. Требует, значит?
– С тобой стало трудно сладить, – признал он. – Нам обоим почти не удается контролировать себя, и в следующий раз, чтобы защититься, я просто сведу все в рукопашную и переломаю тебе кости.
«Так он еще сдерживался?» – Ясовцы и некоторые орсовцы переглядывались с жуткими лицами.
Бансабира отвела взгляд. Ни разу в жизни Гор не ломал ей костей, хотя – она всегда знала – мог. И сейчас это стало его единственным оружием против нее? Не так уж все скверно.
– Как знаешь, – отозвалась женщина, отвернувшись.
Лигдам уже подвел коня и сложил ладонь в ладонь, чтобы усадить госпожу. Сейчас сама все равно не поднимется.
– Лигдам, – окликнул Гистасп, – отведи тану во дворец и позаботься. Оружие я сам соберу.
Оруженосец кивнул. Змей отвернулся от Бану, велел «кому-нибудь» уволочь подальше Джайю и попросил царевну напоследок держать рот на замке.
– Ваш отец уже сделал мне выговор, что вы здесь оказываетесь, хотя, согласитесь, не я этому виной, – вымученно улыбнулся Змей.
Джайя сейчас уже не могла ни с чем согласиться и кто в чем виноват – не разбирала. Но, судя по всему, виновата была во всем Бансабира Яввуз, и отчасти, конечно, этот премерзкий Змей, который… Царевна так и не смогла сочинить продолжения. И еще до того, как, поклонившись, кто-то повел ее в сторону дворца, а один из подчиненных кинулся звать лекаря, Змей поглядел на подошедшего бледного Гистаспа искоса и сдавленно спросил: