– Вы считаете, это достаточный аргумент, чтобы я выслал еще и вторую свою дочь в такую даль, где я толком и навестить ее не смогу?
– Я не понимаю, Клион… – Никто из них не заметил, что королева уже давно перешла на «ты», это было привычным для обоих. – Ты против того, чтобы твоя дочь стала следующей царицей Орса?
– Поймите верно, Орс сегодня не в лучшем положении, кто знает, что станет с ним завтра.
– С карты Этана целую страну за один день точно никто не сотрет.
– Это верно. Но как быть с Ахилью? Она никогда не воспитывалась для такой роли.
– Я в свое время тоже. Препятствием это не стало, – весомо произнесла Гвен.
Хорнтелл тяжело вздохнул: если предложение делает королева, значит, исходит оно от короля. А король не просит подданных. Однако согласиться вот так, сразу, даже не попытавшись найти какой-нибудь выход… Все-таки он уже давно придумал, как устроить Ахиль наиболее удачно для всех, менять ничего не хотелось.
– Я… я бы хотел немного подумать, ваше величество.
– Подумай, Хорнтелл, – высокомерно отозвалась королева. – Лучшего предложения для твоей дочери просто не существует. Если надо, посоветуйся с женой, к утру я жду решения. И если оно окажется положительным, обещаю, что твой младший сын Клиам войдет в первую дюжину королевских гвардейцев еще до наступления лета.
Гвендиор видела, что Хорнтелл уже почти сделал выбор, и, дабы подтолкнуть наверняка, добавила:
– Ты всю жизнь верой и правдой служил государству, Клион Хорнтелл, так не позволяй своей семье срамить доброе имя дома: пусть и они служат Иландару всеми силами и средствами, какими наделил их Господь.
Королева поднялась. Клион поднялся тут же.
– Да пребудет с тобой Бог, лорд Излучины Тарса. И имей в виду, Ахиль Далхор звучит не хуже, чем Ахиль Хорнтелл.
Клион лежал в кровати, обнимая супругу. Любимую женщину, улыбнулся он. Воистину любимую: уж сколько жизнь их испытывала, и она, его Гета, всегда была рядом, всегда безмолвно шла за ним, как тень, в самое страшное пекло; всегда смиренно провожала на войну и ждала в неусыпных молитвах; берегла детей и – на удивление всякого лорда в Этане – терпимо относилась к его бастардам. Возможно, потому что он ни разу не обмолвился об их матерях, хотя Гета и знала, что Тирант – сын Неллы. Она смогла себя убедить: Нелла не была женщиной для Клиона – в ночь Нэлейма всякая женщина суть Богиня, и все, что творится в такую ночь, – всего лишь долг. Как молитва или жертва на алтаре. Боги требуют жертв, она знала. Боги отняли у них с Клионом двух детей, еще во младенчестве, но дали ей возможность возместить утрату с бастардами мужа. Он принес в жертву Праматери свое семя, а она – свою доброту.