Когда я ощутил слабый запах пороха, исходивший из ствола, мне сделалось дурно, однако вовсе не от пороховых газов. Омерзительные мурашки побежали по телу. Получается, что все подстроено таким образом, чтобы создалось впечатление, что именно я застрелил Хелен!
Мотивы? О, они ясны, как сегодняшний солнечный берлинский день. Я приревновал Хелен к Гофману, например.
Мало ли мотивов бывает у людей, охваченных страстью. Главное, что герр Шаталов находится первым в списке подозреваемых лиц.
Я потянул за край одеяла, обнажая тело, и вскрикнул от ужаса. Вся простынь под одеялом была сплошь пропитана алой кровью.
Дрожа от страха, я глубоко вздохнул, чтобы хоть немного успокоиться, и осторожно перевернул Хелен на правый бок. Вся ее спина была в крови.
Где же, где?.. Вот!
Я нашел то, что искал. Под левой лопаткой я увидел входное пулевое отверстие и явный след от ожога. Пороховые газы сильно обожгли кожу.
Да, похоже, в самом деле стреляли из моего ТТ, калибр — семь и шестьдесят две сотых миллиметра. Выстрел произошел только после того, как ствол плотно вжался в тело жертвы.
Я не сыщик, но мне показалось странной траектория выстрела. Получалось, что некто ухитрился вжать ствол пистолета под левую лопатку Хелен, в то время как она лежала в постели. Для этого, наверно, надо было применить силу, но никаких кровоподтеков на теле девушки не было. По крайней мере я их, как ни всматривался, не обнаружил.
Убийца выбрал способ, которым добился двух главных вещей одновременно. Первое — звук выстрела получился приглушенным. Второе — пуля была выпущена наверняка. Третье — она застряла в теле и не вышла наружу, что было на руку убийце, поскольку, вылетев наружу, она могла ранить его.
Войдя в тело, пуля мгновенно потеряла начальную скорость и, пройдя между ребер, скорее всего, застряла в области сердца, не сумев пробить тело насквозь и выйти через грудь наружу.
Вдруг дверь с шумом распахнулась и в спальню ввалился возбужденный Гофман с бутылкой коньяка, янтарная жидкость несмело болталась на самом ее дне.
— Все состоялось? Здорово! Я, как свидетель, пришел поздравить молодую…
Гофман увидел постель, густо залитую кровью, словно здесь только что зарезали быка, и осекся. Его влажная от коньяка нижняя губа вдруг жалко отвисла вниз. Он мотнул головой, как видно, пытаясь прогнать страшное видение куда-нибудь подальше.
Бедняга Гофман перевел взгляд на пистолет, который я продолжал сжимать в руке. Его глаза жутко округлились от ужаса.
— Ты убил ее, Шаталов? Ты… ты… подлец! Зачем? Как ты мог? Ты подумал, что она спала со мной? Да, было пару раз, но она все равно любила тебя, а не меня, я же видел!