Лед сохранялся до поздней осени. Летом, когда лед начинал подтаивать, талая вода отводилась по наклонной трубе наружу много ниже уровня подвала. На ферме труба выходила на склоне горба. На Одае талая вода из подвала стекала по деревянному полусгнившему желобу во второй став. На ферме лед использовали для охлаждения собираемого молока. Об электрических холодильниках тогда еще не ведали и не мечтали.
Для катания на коньках выбирали наименее заснеженный участок озера. Владельцы коньков упражнялись в катании. Мы же давали советы, на которые следовал один ответ:
— Не учи учёного…
Однако роль наблюдателей нам скоро надоедала и мы разбредались по всему озеру. Обнаружив гладкий прозрачный лед, мы ложились и, закрыв ладонями боковой свет, до слезотечения вглядывались в темное серовато-зеленое подледное царство. И сейчас не могу себе ответить, что же мы надеялись увидеть? Озеро обходили кругом вдоль берега. Зимой оно казалось совсем другим, иногда становилось почти незнакомым, а хвосты озера смотрели в ином направлении, нежели летом.
Из года в год каждую зиму в завершение обхода мы традиционно заходили в конец восточного хвоста пруда. Очистив сапогами, а затем, если необходимо, и шапками лед, мы находили вмёрзшие в нем овальные пузыри болотного газа различной величины. Приготовив, предусмотрительно утащенные из дома, спички, ножиками высверливали во льду отверстия над пузырем.
Как только нож проваливался в пузырь, к отверстию быстро подносили горевшую спичку. Сначала слышался негромкий хлопок, и струйка голубого пламени со свистом вырывалась наверх, слегка оплавляя края отверстия. Мы могли искать пузыри и поджигать их, казалось, до бесконечности. В горении газа во льду было что-то чарующее. К глубокому сожалению спички заканчивались и мы вместе с конькобежцами брали курс на село.
В селе церкви не было, крестились только ветхие старушки, но Рождество и Пасху праздновали постоянно. Думаю, это была укоренившаяся в сознании людей традиция, культура психологического взаимодействия.
Шестого января, перед Рождеством, я как правило, сидел дома. Мама хлопотала у плиты. Разливала холодец, жарила котлеты, в казанке доходило жаркое. В растопленной с утра печи в пузатых глиняных горшках, замазанных тестом, уже томились маленькие, на один глоток, голубцы. Мама готовила их с различной начинкой: с гречневой, пшеничной и кукурузной крупами с мелкими, аккуратно нарезанными, кубиками подчеревки.
В каморе, низкой односкатной пристройке к задней стене дома, отец растапливал другую, низкую с очень широким дымоходом, печку. В печке тихо тлели дубовые дрова и яблоневые ветки. В дымоходе отец развешивал куски замаринованного мяса, сала, на круглые толстые палки нанизывал розовато-белые дрожащие кружки колбасы.