Это было очень давно: двадцать четыре года назад. Впрочем, голое обозначение срока, хотя на первый взгляд оно и кажется нам наиболее точным, на самом деле дает весьма мало представления об истинном количестве протекшего времени. Так же как указание километража — для определения расстояния. Вот, допустим, 2000 километров — это много или мало? От Москвы до Праги — далеко или близко? Тогда это было на другом конце света. А сейчас наши столицы — рядом. В газетных киосках Москвы вы каждое утро найдете свежий номер «Руде пран-о», а в Праге — «Правду»; полные составы идут через Чоп из Чехословакии в СССР: инженеры, врачи, учителя, передовики производства для обмена опытом, пионеры, туристы, просто отдыхающие. Также тысячи и десятки тысяч ездят из СССР в Чехословакию. И мы, приезжая сегодня в Чехословакию, непринужденно говорим по-русски, уверенные, что нас поймут, а чех и словак также по-чешски и по-словацки говорит у нас и тоже чувствует себя как дома. Нет, не потому расстояние стало короче, что земля ссохлась, — наоборот, впервые она становится такой просторной для человека; земля не сжалась — сердца народов распахнулись навстречу друг другу!
Как Анежка жадно ждала этого времени! Как рвалась к нему!
Двадцать четыре года назад… Бесконечно давно уже!.. Представить себе только: еще не было предательства в Мюнхене, еще не было страшного утра 22 июня, еще была ничем не примечательной деревушка Лидице, еще не прозвучала на весь мир боевая слава города на Волге, а затем и слава чудесного возрождения его из руин и пепла. Даже первая схватка с фашизмом в Европе еще не началась: еще не вступала в бой республиканская Испания…
Мы много спорили с Анежкой. Ей каждый советский человек казался уже кристальным человеком из коммунизма, она замечала у нас в стране только хорошее. А на самом деле у нас было еще бог знает сколько недостатков и недоделок, и люди у нас, конечно, были самые разные, и жили мы еще очень, очень бедно, в общем. Мы отказывали себе во всем, создавая нашу промышленность, и не могли поступать иначе. Мы были плохо одеты: дешевенькие блузочки и клетчатая юбка Анежки казались всем отдыхающим в санатории верхом роскоши; мы спали на топчанах и сидели на грубо сколоченных табуретах; мы ели (да и то не вдосталь) только то, что давала нам наша земля, и такие привычные сегодня вещи, как, например, лимоны, мандарины или даже сосиски или любые рыбные консервы, считались тогда лакомством, редким деликатесом. Дети ходили в школу в три смены и возвращались домой в такую пору, когда глаза у детей давно уже слипаются.