Тот, кто брал Великие Луки, навсегда запомнил монастырский городок в Сергиевской слободе, трикотажную фабрику, красное кирпичное здание городской больницы.
На Больничной улице гитлеровцы прибили дощечку «Krankenhausstraße». Дощечка была эмалированная, на долгие годы: захватчики не сомневались, что их власти не будет конца.
Когда я впервые попал на Больничную улицу, она была уже отбита у врага, но еще насквозь простреливалась. Прижимаясь к стенам домов и пригнувшись, по ней бежал какой-то ефрейтор. Неожиданно он увидел перед собой такую табличку. Яростно выпрямился во весь рост и двинул по синей эмали прикладом. Она звонко брызнула на землю, но ему и этого показалось мало. Штыком сковырнул дощечку со всех четырех костылей, на которых держалась, и, только когда она упала со стены, побежал дальше.
На мгновение он обернулся. Я узнал Луневича и окликнул его.
Еще после встречи на исходной я решил, что непременно прослежу в очерке о штурме Великих Лук, который мне предстояло написать, судьбу этого ефрейтора.
Луневич, должно быть, не расслышал меня. Я кинулся догонять его.
Хлопотная работа у фронтового корреспондента! То полюбившийся тебе герой вдруг исчезнет неизвестно куда — и иди ищи его! То тебя самого в самый неотложный момент контузит или поранит…
Когда я догонял Луневича, где-то чересчур близко разорвалась мина, и… я снова начал слышать только часа через четыре…
Но все-таки есть в нашей работе что-то такое, из-за чего ни за что не сменяешь ее на какую-нибудь другую. Это — ощущение своей необходимости: ну кто скорее тебя сможет, например, рассказать народу о героических делах воинов и сделать боевой опыт лучших достоянием всех? То, что ты сегодня узнал и написал, завтра сможет сберечь сотни, а то и тысячи жизней. Что может быть выше такой награды?
К ночи монастырский городок уже остался у нас в тылу.
Но гитлеровцев из него вышибить не сумели. С наступлением темноты, укрытые за его стенами, они методически начали зажигать дом за домом, чтобы осветить наш авангард, пробившийся вперед, и отрезать его огнем от подкреплений. Хватит ли авангарду сил устоять против контратак, не получая подкреплений? Момент был тревожный.
Тут Дьяконов принял очень смелое решение: не задерживаясь на подавлении остающихся в тылу вражеских цитаделей, двигаться дальше. Блокированными гарнизонами отдельных гитлеровских опорных пунктов займутся другие отряды.
Неприятельская оборона рассекалась таким маневром на предельно мелкие и совершенно изолированные куски.
Дьяконов был уверен в безграничной отваге всех, кого он посылал в бой: без этого он не мог бы принять такое решение.