Хотя вообще-то я редко засиживалась на вокзалах – разве что поначалу, когда шаталась бесцельно по городу, ошеломленная потерей всего. Тогда, в те первые дни, я, как и мои новые «друзья», действительно ежилась по углам, закутавшись в тряпье, и пыталась дремать, пока какой-нибудь мент не сообщал мне, что дремлю я слишком долго.
Когда рассудок вернулся, я отправилась на заброшенные дачные участки и на одном из них наткнулась на сарай, который почти полностью сгорел. Там-то я целый месяц занималась полезным делом: копала себе могилу. Вернее, нору. Делала я это по ночам, чтобы никто за этим занятием не засек. Не то чтобы я боялась налета ментов – тогда мне, в крайнем случае, пришлось бы просто вырыть себе яму в другом месте; нет, я избегала визитов незваных гостей. Несколько раз меня уже пытались изнасиловать, поэтому я предпочитала не рисковать. Когда нора была готова, я притащила туда выброшенный кем-то матрац; несколько старых шубеек из Польского Красного Креста, таких, в которых даже бомжи ходить стыдились; нашла в том же контейнере неплохое одеяло… Вот и мой новый дом! Выкопанный собственноручно, выстланный самолично раздобытым тряпьем. Только мой!
Кинга Круль переезжает из квартиры в респектабельном доме в землянку у сарая! Сейчас, когда вспоминаю, как я радовалась этой норе, слезы подступают к глазам: как мало было мне нужно для счастья…
Итак, теперь у меня был дом. Была и еда – теплый обед в столовке для бездомных: супа бери сколько хочешь, второе блюдо – строго порционно, на третье – чай с сахаром или компот (и, кажется, на вкус это все было ничуть не хуже, чем в дешевых кафешках). На завтрак и на ужин всегда можно было найти что-нибудь в мусорке: в голове не укладывается, сколько еды люди переводят зазря! Зачем ты, придурок, покупаешь люля-кебаб с твою лысую голову величиной, если все равно половину выбросишь? Ну вот зачем? И почему у меня на глазах швыряешь недоеденное прямо в мусорную корзину? Неужели трудно положить рядом или дать мне в руки?
Тяжелее всего было выносить образовавшийся вдруг излишек свободного времени и… раз в месяц добывать где-то деньги на билет в Быдгощ.
Быть может, это кажется странным, но именно отсутствие занятия, бессмысленное шатание по улицам или посиделки в кругу других бездомных – вот что мучило меня сильнее всего (хуже этого только людское презрение). Кормила меня благотворительная столовка, одевал Польский Красный Крест. Чем же заняться, что же делать день-деньской? Ведь в нору я возвращалась лишь ночью…
В один из первых весенних дней ко мне пришла идея. Я вылезла из норы, осмотрелась, увидела запущенные, одичавшие садовые участки – и во мне проснулся садовник: не зря же я была ландшафтным дизайнером! И я принялась ухаживать за чужими садами и огородами: полола, поливала, пересаживала, подрезала… В заброшенных сараях сиротливо лежали заржавевшие инструменты; по ночам я начищала их до блеска… «Мои» садики стали выглядеть вполне прилично.