И вдруг…
В дверях показался незнакомый мужчина в белом переднике. Наверняка это был врач… а может, муж какой-то пациентки ошибся палатой? Он бросил на нас с доченькой взгляд из-под черных кустистых бровей, и у меня… замерло сердце. «Красная тревога! Красная тревога!» – слышалось у меня в голове. Я схватила спавшую рядом Алюсю на руки и прижала к себе, чтобы этот мужчина не мог ее увидеть. Он слегка улыбнулся – теперь я знаю, это была самая обыкновенная улыбка, которой улыбаются люди при виде матери и младенца, – но тогда я поняла его улыбку иначе, совершенно иначе…
Видите ли, случилось кое-что… о чем мне сегодня трудно рассказывать – ведь звучит это все как страшная сказка… Впрочем, никто не мог это слушать, не приподнимая недоверчиво бровь, поэтому и от вас я безусловной веры не требую. Разве что психиатры, обследовавшие меня уже после всего случившегося, не проявляли ни малейшего удивления, когда я им об этом рассказывала… Короче говоря, меня вдруг осенило, и эта мысль была остра, словно скальпель, проста, однозначна и так ясна, что я нимало не сомневалась в ее правдивости:
«Они хотят похитить Алюсю и увезти ее в Калининград. Там они продадут твоего ребенка на органы».
Не спрашивайте, почему мне в голову пришел этот Калининград, откуда весь этот бред: почему именно мой ребенок, почему Калининград, почему я подумала о похищении… но в тот момент это было для меня таким же несомненным, как и тот факт, что я лежу одна в больничной палате, прижимая к себе свою кроху.
Вот-вот: почему это я одна в четырехместной палате, когда во всех остальных по несколько рожениц? – задалась вопросом я – и подозрения мои усилились. Почему медсестра так странно присматривается к Алюсе? Почему улыбается, будто рассчитывая на скорую прибыль? А санитарка? Склонилась над кроваткой, заглянула в личико моей спящей малышки и сказала: «Какой хорошенький ребеночек, так бы и съела его!»
Нет, я не подумала в тот момент, что моего ребенка продадут каннибалам или сатанистам, но мой разум тут же пришел в режим повышенной бдительности: неужели санитарка вот так же восхищается каждым новорожденным младенцем? Не верю…
И с каждым часом, да что там! – с каждой минутой я все глубже погружалась в эту паранойю, уверяясь в том, что это не выдумка усталого мозга, а самая что ни на есть истинная правда.
Я перенесла ребенка из детской кроватки в свою постель и с того момента не сводила с малышки глаз. Я перестала есть: ведь тогда мне пришлось бы на несколько минут оставить ребенка без присмотра; перестала и спать – мой сон был для малышки смертельно опасен: стоит заснуть, как ее похитят, в этом я была уверена. Все – собственно, а кто эти «все»? – все только и ждут, чтобы я закрыла глаза, и тогда они войдут и, прежде чем я подниму тревогу… «Красная тревога! Красная тревога!»